Юрий Мишин - Чекист
Когда через несколько секунд двести, компактно разместившихся под капотом лошадок непринужденно уложили стрелку спидометра далеко за полторы сотни с явным намерением столь же быстро покорить и двухсоткилометровую отметку, я сбросил газ. Сбалансировав машину на ста двадцати, самодовольно взглянул в зеркало заднего вида и спросил:
— Ну? Как аппарат, Гоша?
Лишь только после этого я обратил внимание на кислое выражение его лица и вспомнил, что они с Иришкой взяли недавно в кредит маленький корейский микровэн и очень этим гордились. Мне стало стыдно. Чтобы хоть как-то загладить свою вину, я стал рассказывать им о недостатках машины, а Алена довольно чувствительно, что, в общем, было справедливо, треснула меня по затылку сложенным журналом. Видимо, чтобы не зарывался.
Этот маленький инцидент не испортил общего хорошего настроения. Мы с Сапожниковыми давно знали друг друга, дружили семьями и вполне прощали мелкие взаимные пакости. К тому же погода была прекрасная, дорога хорошей, а впереди нас ждали два дня соснового леса, чистой озерной воды и долгожданного отдыха от сутолоки мегаполиса. Спустя минуту Гоша, верный себе, ни к кому не обращаясь, спросил:
— И откуда у простого госслужащего такие деньги? Хотя он прекрасно знал откуда.
— Не у госслужащего, а у военного. Ну почти военного.
— Ага. Так сказать слуга государев.
Видимо, он намекал на новый российский блокбастер.
— А хоть бы и слуга. Смотря кому, служишь, — парировал я, не отрывая взгляд от дороги.
Там на крайней левой полосе еле ползущий трейлер, тщетно пытался обогнать древний маршрутный автобус. Вот я и прикидывал, тормозить или он успеет освободить нам полосу.
— Как кому? Государству!
Начинался наш традиционный и ни к чему не ведущий спор. Позиция Гоши, пацифиста и человека свободной профессии мне была давно и хорошо известна. Отмалчиваться не хотелось, и я назидательно сказал:
— Интересы общества и государства надлежит охранять. Всеми законными способами.
— Вы все путаете. Интересы государства, это совсем не то же самое, что интересы общества. Тем более конкретных личностей.
— Таких, как ты, — вставила Алена хихикнув.
— Да, в том числе и таких как я. Не самый плохой вариант, между прочим! — неожиданно распаляясь, задиристо воскликнул Гоша. — Они, — он ткнул своим костлявым пальцем мне в спину, — ставят интересы государства на первое место, а нас, простых смертных, и в грош не ставят.
— Ну почему же в грош? — ловко парировал я. — За тебя, Гоша, можно х-а-рошие деньги получить на блошином рынке.
Я намекал на его пристрастие к тряпкам, браслетикам, медальонам и прочей, совершенно не нужной, по моему мнению, мишуре. Вот и сейчас я видел на груди Гоши под его любимой с аляповатым рисунком гавайкой новую безвкусную, вроде, как серебряную цепь.
— Точно, я тоже самое говорю, — громко засмеялась Ирина, жена Гоши и по совместительству партнер Алены в рекламном бизнесе и по работе в детской поликлинике. — Перестань надевать все эти побрякушки. Совсем бабой выглядишь. Прямо неформал какой-то, а не отец семейства.
— Не мешай, — отмахнулся Гоша, ничуть не обижаясь. — Так вот о чем это я… Да, вот к примеру наша последняя война на юге. Нас спросили? Нет. Опять же все решили келейно, такие как он, — Гоша опять ткнул пальцем мне в спину.
— Ты не прав, — сказал я. — Там гибли люди, и им надо было помочь. Все просто.
— А вводить войска на территорию суверенного государства можно? Это ведь самая настоящая агрессия Сергей, хоть ее и стыдливо называют «принуждением».
Теперь он мне точно надоел. Все — таки мы едем отдыхать.
— Чего ты хочешь? — устало спросил я. — Нападавших «принудили» к успокоению. Войска вывели. Мирных граждан, в том числе и граждан России защитили.
— Вывели! Как же! А скажи, мне милый друг, — ехидно улыбнулся Сапожников. — Решились бы мы на такое «принуждение», если бы при прочих равных условиях, вместо маленького государства с населением меньше чем в Нижегородской области и промышленностью Берега Слоновой Кости, была бы ну, скажем та же Украина. С ее пятьюдесятью миллионами. Я уже не говорю, о таких странах, как Германия, Франция. А? Что ты на это скажешь?
Отвечать мне на это совершенно не хотелось и, поэтому я отделался от него по — своему:
— Мне нравится это «мы», Гоша. И пожалуйста, у меня была тяжелая неделя, а следующая будет, видимо, совсем плохой. Не порть нам выходные.
Услышав слово плохой, Алена оживилась и предложила анекдот в тему. Анекдот был про ребенка — дауна, который на вопрос отца, какое сейчас время года, упрямо отвечал, что лето, хотя была зима. А когда отец спросил — какое же это лето? Смотри — сугробы снега, дети на коньках катаются, ответил — вот такое плохое лето.
Все хохотали до слез, а, отдышавшись, Гоша спросил:
— А где же здесь тема?
И снова все долго смеялись. Потом разговор перешел на изменение климата, и когда в деревне у Сапожниковых будут расти персики. Я пожелал бананы, а Алена абрикосы. Сошлись на том, что это будет не скоро. Мы, во всяком случае, не доживем. Гоша стоял за то, что климат меняют искусственно. Причем во вред человечеству. Затем он как-то плавно перевел разговор на обсуждение возможности инопланетного вторжения, и стал рассказывать, как правительства нас к этому усиленно готовят. Во избежание шока, от разгуливающих по улицам маленьких зеленых человечков. В доказательство Гоша приводил участившийся показ фантастических фильмов. Околонаучных и псевдонаучных телепередач на эту и схожие темы типа «За горизонтом невозможного» или «Сражения колдунов».
Увеличение количества фантастики на экранах действительно имело место. Особенно по одному из каналов, который и я любил посмотреть свободными вечерами. Однако обилие фантастики никак не было связано с инопланетянами, а зависело оно от других, более прозаических и, на мой взгляд, скучных причин. Например, мягко говоря, не очень стабильного состояния экономики и роста цен, возможности очередного кризиса и неспособность пока нашего правительства снять страну с нефтяной иглы. Сюда же можно было отнести и одуряющие, народ юмористические и развлекательные на грани пошлости передачи, которых было еще больше, чем фантастики. На мой взгляд, их подборка еще десять — пятнадцать лет назад была куда как более сбалансированной.
Однако говорить Гоше я это не стал, потому что увидел в зеркале заднего вида тоскующее лицо Алены. Выйти из машины и подождать пока Гоша уймется, она естественно не могла, а его монолог был ей до одурения скучен. Поначалу Алена пыталась встрянуть и как-то увести Гошу на другую тему. Она даже произнесла: «А знаете, один олигарх…». Потом она поправила и так идеально сидящую на ее голове бейсболку с надписью «7-й чемпионат Нижегородской области по подводной охоте». После чего несколько раз зевнула. Затем демонстративно посмотрела на часы, но, по-видимому, Гоше это не мешало. И не то что бы Алена не понимала, о чем идет речь. Живя со мной, она слышала сотни таких споров и с Гошей, и без Гоши. Просто все это было ей чуждо. Она была человеком своего времени и любила его таким, каким оно было. Любила маленьких, очаровательных крох всех возрастов, которых ежедневно мамы приводили к ней на прием. Которые росли у нее на глазах, превращаясь в подростков, и очень переживала, если узнавала, что кто-то из них ступил на скользкую дорогу, ведущую к наркомании, проституции или криминалу. Любила яркий мир рекламы, за что и выбрала ее своей второй профессией. Многочисленных друзей и подруг. Любила новые, современные и безопасные автомобили и с огромным нетерпением ждала, когда подойдет ее очередь на заказанную в ближайшем автосалоне новую модель европейского автомобиля. При этом Алена была убеждена, что говорить и тем более спорить на обожаемые Гошей скользкие темы, в общем-то, бесполезно. Она давно уже считала, что ничего изменить в этом мире невозможно. Поэтому принимала его таким, какой есть. Со всеми его радостями и горестями, извлекая из него по возможности для себя и близких как можно больше пользы. «Расслабься и получай удовольствие», — часто говорила Алена друзьям и, наверное, рассуждая по-житейски, была права.
