Ежи Жулавский - Победитель. Лунная трилогия
— Облако! Значит, там есть атмосфера, есть воздух, там можно будет дышать!
Безумная радость звучала в этих словах. И в самом деле, над этой равниной смерти, как я назвал ее, перед нами появился первый признак жизни. Это облако, правда, еще не свидетельствовало о том, что той атмосферой можно будет дышать человеку, но, во всяком случае, не подлежало сомнению, что воздух там менее разреженный, чем в тех местах, где мы до сих пор находились, раз там могли образовываться облака и подниматься, пусть даже невысоко над поверхностью. Дым из кратеров внутри Эратостенеса немедленно падал на землю, как песок.
Воодушевленные этим событием, утвердившим нас в надежде, что на той стороне Луны, а может быть, и раньше, мы найдем менее разреженный воздух, мы начали спускаться назад к Морю Имбриум, снова в хорошем настроении, хотя, собственно, цель нашего путешествия не была достигнута: мы не нашли дороги через кольцо Платона. Спускаясь, мы разговаривали о том, что следует делать дальше. Может быть, к западу от Платона мы и нашли бы место, где можно было бы выбраться на обрывистый склон возвышенности, но не стоило рисковать. Если бы нам не удалось это, пришлось бы преодолеть тысячу километров, прежде чем мы обошли бы Море Имбриум с запада. Значительно надежней будет повернуть сразу на восток. Может быть, удастся пройти по уже упомянутой поперечной долине в цепи Альп, а даже если это окажется невозможным, то и обходя всю цепь, мы удлинили бы свой путь относительно немного.
С таким решением мы спустились в долину. Каков же был наш ужас, когда мы не обнаружили нашего автомобиля в том месте, где он должен был находиться! Сначала мы подумали, что просто заблудились, но нет, окрестности были те же самые, прекрасно были видны камни, за которыми мы оставили автомобиль. Несмотря на усталость, мы бегом кинулись к ним, не доверяя собственным глазам. Автомобиля не было. Мы старались найти следы его колес, чтобы выяснить, в какой стороне его искать, но на скалистом грунте не смогли обнаружить ничего. Нас охватило отчаяние. Продукты, которые мы взяли с собой, были уже съедены, воды осталось совсем немного, а запасов воздуха могло хватить едва на несколько часов. Варадоль начал кричать, забыв, что единственным существом, которое могло бы услышать его крик — это я, соединенный с ним трубкой для переговоров!
Мы отправились на поиски. Исходили все окрестности, потратив на это шесть часов, но автомобиля не было и следа. Вернувшись на старое место после бесплодных поисков, мы почувствовали, как нам начинает досаждать голод, вода уже закончилась, а запасы воздуха были на исходе. Мы бессильно опустились на землю в ожидании смерти. Варадоль громко ругался, а я в отчаянии ломал себе голову над тем, что могло заставить их уехать до нашего возвращения. Внезапно у меня блеснула мысль, что Томаш сбежал от нас сознательно, чтобы обречь нас на гибель, движимый болезненной ревностью, проблеск которой я уже однажды заметил у него, когда он говорил о своей смерти и о Марте. Бешенство охватило меня. Я вскочил на ноги, чтобы бежать, догнать его, отомстить, убить — чтобы…
И вдруг в нескольких десятках шагов от себя я увидел Марту. Она медленно шла к нам, улыбаясь сквозь стеклянную маску своей обычной печальной улыбкой. Мы оба подскочили к ней и начали кричать попеременно, радуясь и возмущаясь. Марта какое-то время спокойно наблюдала за нами, а когда мы успокоились, охрипшие и оглушившие друг друга своим криком, начала подавать знаки, что ничего не слышит! Мы совсем забыли о том, что в такой разреженной атмосфере она не может нас услышать! Злость неожиданно покинула нас, и мы начали хохотать, одновременно показывая ей, что мы хотим вернуться в автомобиль. Она повела нас — автомобиль стоял неподалеку за камнем, который полностью его закрывал.
Только теперь все разъяснилось. Через какое-то время после нашего ухода, Солнце, совершая свой путь, описывая на горизонте невысокую дугу, зашло за камень, поэтому автомобиль оказался в тени. Вудбелл стал трястись от холода. Тогда Марта завела автомобиль и, объехав камень, остановилась с его южной стороны, где солнце достаточно согревало больного. Мы, вернувшись, испуганные исчезновением автомобиля, искали его где угодно, но ни одному из нас не пришло в голову заглянуть за скалу, находящуюся рядом с нами. Марта видела нас из автомобиля, но думала, что мы уходим для того, чтобы исследовать другую сторону окрестностей, и терпеливо ждала нашего возвращения. Только увидев, что, вернувшись во второй раз, мы не подходим к автомобилю, вышла узнать, что это значит, даже не предполагая, что мы не можем найти автомобиля! Какое счастье, что все это закончилось для нас веселым смехом, хотя могло иметь весьма опасные последствия.
Вудбелла мы нашли в достаточно хорошем, на первый взгляд, состоянии. За время нашего отсутствия он только четыре раза терял сознание. Теперь он выглядел спокойным и говорил, что чувствует себя лучше. Правда, по его мертвенно-бледному и исхудавшему лицу этого не видно, но дай Бог, чтобы так было. Хватит уж нам жертв.
Мы отправились в путь согласно нашему плану. К этому времени мы двигаемся к востоку все еще вдоль возвышающихся вершин Платона. Но вскоре доберемся до цепи Альп.
Принимая во внимание состояние Томаша, нам нужно спешить. Чем быстрее мы окажемся там, где он сможет выйти из замкнутого автомобиля, свободно передвигаясь и дыша, тем правдоподобнее будет его выздоровление. Мы будем двигаться день и ночь, чтобы быть как можно дальше от этой пустыни и как можно ближе к полюсу, где, по всей вероятности, начнутся места, не лишенные воды и воздуха.
Под Альпами, 3° з. д. 47°30′ с. ш.,
161 час после восхода Солнца на третьи сутки.
Все меньше остается у нас надежд, что нам удастся сохранить жизнь Томашу. Мы гоним без памяти, насколько позволяет территория, но полюс все еще далеко, а Томаш тем временем угасает на глазах. От беспокойства и нетерпения нас охватывает дрожь, а вдобавок ко всему цепь Альп, преграждающая нам путь, вынуждает нас держаться юго-восточного направления, так что вместо того, чтобы приближаться к желанному полюсу, мы пока отдаляемся от него. Вскоре через несколько часов мы доберемся до устья Поперечной Долины, может быть, там нам удастся повернуть к северу! До этого времени слева от нас тянутся отвесные скалы Альп, по сравнению с которыми наш автомобиль выглядит, как крошечная муха под стеной отвесной крепости. Мы с тоской ожидаем минуты, когда перед нами откроются ворота в этой стране, а за ним стопятидесятикилометровый скальный коридор, ведущий на Море Фригорис.
Вудбелл постоянно допытывается, далеко ли еще. Ему хотелось бы как можно скорее оказаться на полюсе, а тем временем от Синус Эстуум мы не проделали еще и половины пути. Ужас охватывает меня, когда я об этом подумаю! По-моему, он уже забыл об отдаленности полюса. Постоянно с тоской говорит о полюсе, о воздухе и воде, как о вещах, которые мы найдем уже завтра — тем временем не вызывает сомнений, что завтрашнее утро, хоть и весьма отдаленное, не принесет нам больших перемен. Томаш по мере того, как силы у него убывают, все сильнее верит в свое выздоровление. Строит планы на будущее, обсуждает свою жизнь с Мартой… Я очень боюсь этой его веры: на Земле говорят, что это плохой знак у больного.
