Дональд Уэстлейк - Дайте усопшему уснуть
Его жилище тоже выглядело точь-в-точь как любая другая квартира в районе - респектабельное гнездышко, хотя и чуть обшарпанное, но степенное, уютное. Пол гостиной устлан поддельным персидским ковром. Пухлый диван и пара кресел, обивка одного из которых вполне гармонировала с диваном, были расставлены точь-в-точь так же, как их расположили бы в любой другой квартире по соседству.
Напротив дивана - стеллаж с телевизором, справа от него пылится проигрыватель, которым сроду не пользовались, а слева - радиоприемник, который включали от случая к случаю. Торшеры, столики - все это было подобрано со вкусом и расставлено по стандартной схеме. Над диваном на стене красовался пейзаж размытой осенними дождями лесной дороги, которую обступали деревья с золотисто-рыжей листвой. Картина смахивала на собранную детскую игру-мозаику, не хватало лишь разделяющих отдельные кусочки тоненьких линий.
Бобби Баундз, бывшая миссис Броди, сидела посреди всего этого, тихонько всхлипывая. Энгель вошел в комнату, и она тихонько прошептала:
- Простите, мистер Энгель, но я не могу сдержаться. С этой квартирой у меня связано столько воспоминаний...
Это означало, что, как бы ни была типична обстановка, в ней остается что-то свое, личное.
- Я не задержу вас надолго, - пообещал Энгель.- Я лишь хотел быстренько просмотреть бумаги Чарли и всякие прочие мелочи.
- В спальне стоит его маленький секретер, - сказала она.- Пожалуйста, смотрите. Я до сих пор ни к чему не прикоснулась, у меня просто духу не хватает.
- Я постараюсь управиться побыстрее.
Обстановка спальни, как и следовало ожидать, была едва ли не точной копией гостиной, с единственной разницей: в углу стоял небольшой секретер с откидной столешницей, соседствовавший со стенным шкафом, на дверце которого было укреплено зеркало. Энгель сел подле секретера, поднял незапертую крышку и минут пятнадцать рылся в бумагах, уложенных в секции и ящички.
Ничего особенного. Счета, вырезанные из газет объявления, старые расписки по квартплате и удобствам, туристические брошюры, налоговые документы, личные письма и прочая ерунда. И ничего, что могло бы помочь Энгелю выяснить, где и почему сейчас находится Броди.
Главное затруднение состояло в том, что он даже представить не мог, для чего понадобилось похищать тело Броди. Если бы Энгель отыскал причину, он, вероятно, смог бы идти дальше. Однако содержимое ящиков не указывало на причину, не давало даже намека.
Он обшарил одежные ящики - уж если попал сюда, то должен был это сделать, - обыскал все карманы одежды в шкафу и шаг за шагом осмотрел всю комнату целиком, но так и не нашел ничего существенного.
Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что вдова прекратила реветь и сидит тихо и смирно. Энгель сказал:
- У нас возникли проблемы, о которых я хотел бы поговорить с вами. Почему бы не пойти выпить? В баре нам будет легче разговаривать.
- Благодарю вас, мистер Энгель. Вы так любезны.
- Ну что вы, пустяки.
Миссис Броди выключила свет и тщательно заперла дверь. Они спустились по лестнице и двинулись к Семьдесят второй улице, где располагались ближайшие заведения. Заняв столик в китайском ресторане, они заказали только выпивку - к вящему недовольству прислуживавшего им азиата. Миссис Броди спросила:
- Надеюсь, вы нашли то, что искали, мистер Энгель?
- Ну... я не уверен. Вы же знаете, каждая мелочь может оказаться полезной.
- О да, конечно.
Энгель осознал, что ни он сам, ни его собеседница понятия не имеют о том, что он говорит, а осознав это, не стал развивать тему.
Сложность состояла в том, какой вопрос имело смысл ей задать. Она не знала о пропаже тела супруга, а у Энгеля не хватало духу преподнести ей эту новость. К тому же не было никаких причин рассказывать ей об этом. И что могла она знать о том, зачем это сделали и кому это понадобилось?
Вопросы, приходившие ему на ум, никуда не годились. Бессмысленно спрашивать, были ли у Чарли враги, ведь враг - это нечто такое, что есть у человека до того, как он дает дуба, а уж никак не после. Так что же дальше?
Следуя возникшей в мозгу неопределенной мысли, Энгель спросил:
- Скажите, не принадлежал ли ваш муж к э-э... какойнибудь группе? Ну, знаете, братству, общине и тому подобное?
- Братству? - она посмотрела на Энгеля так, что стало ясно: она и понятия не имеете том, что такое братство.
- Что-нибудь вроде масонов, ротарианцев, американских легионеров. Общество какого-нибудь Джона Бэрча. Словом, какая-нибудь группировка, - сказал Энгель.
- О нет, - ответила она.- Чарли не состоял в клубах. Он очень гордился своей независимостью. Каждый раз, когда его пытались уговорить вступить в какой-нибудь комитет, присоединиться к группе, бороться за то-то, отстаивать то-то, ну, вы знаете, как это бывает, так вот, Чарли всегда отвечал: "Спасибо, но только не я. Я не шастаю по клубам". От таких слов все эти деятели так злились, что, казалось, вот-вот лопнут от бешенства.
- А как насчет религии? - спросил Энгель.- Какой церкви он принадлежал?
- Ну, я не уверена, - ответила она.- Он придерживался одного из протестантских учений, кажется, методистского. Но он не очень-то часто ходил в церковь. Вот мы, например, сочетались гражданским браком. В одной из тех лас-вегасских церквей, где только женят. Это была чудесная, прекрасная церемония.
На секунду показалось, что Бобби готова расплакаться, но она вместо того уткнулась носом в стакан.
- Не состоял ли он в какой-нибудь религиозной секте? - спросил Энгель.
- Нет. Он терпеть не мог всяких клубов, вы же знаете.
Да, Энгель уже понял это. Но продолжал надеяться. Его вдруг охватила дикая мысль о какой-нибудь полоумной религиозной секте - друидов или что-то вроде того, - которые забирают тело своего умершего соратника для совершения таинств. Энгель понимал, что все это притянуто за волосы, но окажись вдруг, что так оно и есть, не имело бы значения, насколько безумна эта идея.
Но только если так оно и есть.
Фантазия Энгеля истощилась. Он старался выжать из разговора все, что возможно, но попал в тупик и понял это. Он задержался в баре, чтобы выпить еще стаканчик, затем взял такси и уехал готовиться к обеду с миссис Кейн.
Ну и жизнь! Чертовы вдовушки, что одна, что другая!
15
Очередная записка: "Ты не хотел бы мне позвонить? Если не хочешь больше со мной встречаться - так и скажи. Хотя бы намекни - я пойму".
Подписи не было, однако написано было на такой же программке, той же помадой, и бумажка была опять-таки пришпилена к двери накладным ногтем, так что Энгель легко догадался, кто мог это, написать.
- Жизнь - жестокая штука, - вслух произнес он. Сняв бумажку с двери, Энгель вошел в квартиру.
