Юрий Леднев - Странный остров
Но на следующее утро после того, как часовой простучал прикладом в дверь, приглашая на площадь, Георгий вновь с решимостью заявил, что не пойдет на мессу, даже если его убьют. Друзья с восторгом и жалостью поглядели на своего упрямого друга и хотели было остаться с ним, но тут в голову Ореста пришла великолепная мысль:
— Ребята, на берегу есть грот. Мы можем в нем просидеть этот час, и никакие радары нас там не засекут. А кончится эта проклятая месса — мы придем домой как ни в чем не бывало!
Друзья так и сделали. И номер прошел.
С берега возвращались с улыбками истинными, с радостным настроением. Дорогой Георгий сорвал веточку и принес домой. Она была очень похожа на березовую. Налив дома в бутылку воды, он поставил бутылку с веточкой на стол. Получилась милая домашняя картинка. Друзья сидели за столом и с умилением глядели на веточку, предаваясь приятным мыслям о родном доме.
Но невинное наслаждение чуть не стоило им жизни. Увидев через окно, что троица с грустными минами снова глядит на веточку, охранник вбежал в комнату и, крикнув «Унылый — враг!», разрядил автомат в бутылку с веточкой. Друзья вовремя упали на пол.
Когда охранник вышел, предварительно предупредив, что в следующий раз он обязательно выстрелит по унылым физиономиям людей и уничтожит их вместе с веточкой, Орест возмущенно заявил:
— Так не пойдет! Я — свободный гражданин мира! Мое личное дело: улыбаться мне или грустить о доме, глядя на веточку! Я плевал на всех деспотов и на тех, кто их боится!
Потом он взял раненую веточку и, налив воды в другую бутылку, поставил ее на стол. А поэт, сняв со стены портретик Джона, — их висело там несколько — приставил его к бутылке с веточкой. Веточка касалась усов Джона, и Юрий с ненавистью сказал:
— Вдыхай, идиот, аромат природы, может, в тебе проявится человеческое нечто!
В этот момент снова в комнату ворвался охранник. Он уже наставил на веточку автомат и готов был ее расстрелять, но увидел портрет Железного Джона, затрясся от страха и бухнулся на колени! Он выскочил из комнаты под дружный веселый хохот друзей.
Как только стих кованый топот солдатских сапог, друзья с победным чувством поглядели на композицию. Им показалось, что веточка улыбалась каждым листочком. Холодный взгляд правителя только острее подчеркивал ее хрупкую нежную незащищенность.
И странно: именно спасенная нежность веточки возродила в наших друзьях волю и надежду. Они решили не бездействовать, а искать выход к спасению. Для этой цели обследовали остров, особенно подходы к океану.
Друзья разбрелись по разным сторонам.
Орест пошел в сторону аэродрома. В кармане его лежал маленький пакетик с орлом из твердого картона. Он, видимо, и направил Ореста в этот безотчетный путь.
Когда он подошел к таможенному домику, никого не было, будто вся аэродромная служба вымерла от внезапной эпидемии. Постояв у двери таможни, он услышал голоса; внутри кто-то был. В безответном велении он надавил кнопку у двери. В наблюдательном окошке показалось строгое лицо с недовольным выражением — кто-то посмел тревожить персонал. Орест вынул из кармана пакетик и показал его выглядывающему в окошечко.
Дверь таможни растворилась, и вышел грузный знакомый майор с заспанным лицом. Он отрывисто и недовольно спросил:
— Что тебе? — и бесцеремонно надвинул на глаза козырек.
— Проверка, — сам себе удивляясь, ответил Орест как можно строже, глядя прямо в глаза майору.
— Какая еще проверка? — удивился майор и уставился на пакетик, где восседал орел с повернутым вбок клювом. — А… — начал он, но Орест перебил его:
— Я говорю: проверка пароля на завтра, — и зло, как начальник, крикнул на майора: — Встаньте как положено, когда с вами разговаривает старший по званию! — Орест служил в армии ефрейтором и знал толк в начальственном окрике. Майор сразу же выпрямился и поправил козырек. — Распустились здесь с манекенами! Я доложу об этом кому следует! — Орест вошел в командирский раж и грозным ефрейторским тоном приказал майору: — Пароль на завтра! Живо! Да не надо вслух! Напишите и вложите в пакетик! Не умеете хранить тайны!
Майор засуетился, взял у Ореста из рук пакетик и стал искать у себя в карманах ручку и бумагу. Он вырвал листик из записной книжечки, а Орест небрежным движением подал ему свою шариковую ручку с позолоченным наконечником, ткнув в нетерпении в лист бумаги. Он понимал: успех предприятия, возникшего так внезапно в этой опасной ситуации, зависит от ошеломления и скорости.
Майор на секунду замешкался.
— Вы что, не умеете писать? Или не знаете пароль? — насмешливо проговорил Орест и отвернулся от майора, показывая этим, что ему совершенно безразлично, что там напишет майор, а его беспечный вид теперь так и говорил: «Гляди, майор, мне совершенно ни к чему знать пароль».
Майор быстро записал на бумажке какое-то слово и, запрятав бумажку в пакетик, ткнул ручкой в плечо Оресту. Орест небрежно, вполоборота, взял из рук майора ручку и пакетик и быстро зашагал от таможни.
Позади он услышал, как стукнула дверь таможни и густой сиплый голос произнес:
— Чего он к тебе пристал?
— Да ходят эти, тайные! — майор ругнулся. — Вынюхивают, проверяют, как шакалы! Шкет вонючий! — в голосе майора заплескалась запоздалая злость. — Издеваться начал, командовать. «Встань! Ты не знаешь, с кем разговариваешь!» Сопляк!
— А ты бы прикончил его — и в море, — посоветовал пришедшему в ярость майору его сослуживец. — Я бы не дал спуску…
Ускоряя шаг, Орест почти бегом спешил убраться быстрее от опасного места, а главное, с глаз долой от рассерженного майора, который мог сейчас со злости принять самые неожиданные меры.
Юрий и Георгий утешительных вестей не принесли. Явились еще более расстроенные. Орест не стал рассказывать им о своем случае на аэродроме. Когда в окно заглядывал охранник, они строили ему насмешливую мину. Сатирическая улыбка или радостная — в таких тонкостях манекены не разбирались.
Глава десятая
ГЕОРГИЙ ПРОТИВ ДЖОНА
Массимо обладал поразительной способностью — быть неслышимым, невидимым, незаметным. Он мог войти в комнату так тихо, словно он ступал босиком по ворсистому ковру, а не в своих жутких ботинках. Когда он сидел в компании, даже рядом его дыхания совсем не ощущалось, будто он и не дышал вообще. На какое-то время он становился абсолютно неподвижным, как восковая фигура в музее или охотничья собака в стойке над дичью.
И на этот раз друзья не заметили, когда появился в их комнате Массимо и сел на краешек стула, молчаливый и неподвижный. Увлеченные разговором, они увидели Массимо, когда он встал со стула и, заглянув в смежные комнаты, сел к столу и стал молча глядеть на друзей.
