Владимир Михановский - Случайные помехи
– Я уже играю лучше и буду все время выигрывать, – пояснил Орландо свой отказ. – Игра утратит смысл.
«Способность правильно оценивать ситуацию, которая быстро меняется. Неплохо», – отметил капитан.
Белковый, заметив у Сергея шахматную книгу, попросил ее.
– Изучу поглубже шахматы, – сказал Орландо. – Оказывается, это не такая простая игра, как кажется поначалу. – Он быстро пролистал книгу и положил ее на место.
– Бери, бери, – сказал капитан. – Изучишь, когда будет свободное время.
– Я уже усвоил книгу.
– Всю?
– Всю. Она отпечаталась в моей памяти. «Стремление к совершенству, способность использовать попутные обстоятельства. Отменно».
– Можешь проверить, капитан, – предложил белковый, неверно истолковав его молчание.
– Непременно, – сказал Сергей, расставляя фигуры. Много партий они сыграли, и ни в одной у капитана не было ни малейших шансов на спасение. Каждый проигрыш укреплял Торопца в разумности принятого им решения. Маник, судя по всему, достиг в полете такого уровня развития, что ему вполне можно доверить обратный курс «Анастасии»: он сделает это лучше киберпилота.
Капитан закрыл книгу и протянул руку, чтобы поставить ее на место, как вдруг острая боль пронзила его, отдавшись в боку. Такая же, как тогда в горах, когда они с Зойкой сидели у костра. С тех пор боль не повторялась, и он забыл о ней.
Книга выскользнула из рук и тяжко, со стуком упала на пол отсека.
Торопец, замерев, прислушивался к собственному телу, ставшему внезапно чужим и враждебным. Боль отпустила, но через несколько минут приступ повторился. Случайность? Едва ли… Он утаил тогда, перед стартом «Анастасии», болевой приступ. Одна мысль о том, что дело его жизни сорвется и Эксперимент завершит дублер, была невыносимой. По сути дела, он поступил неправильно, положился на авось. И вот возмездие. Что же делать теперь, когда корабль затерян среди безбрежных просторов космоса, на полпути к цели, и он – единственный человек на борту?..
Глупо, конечно, погибнуть в нескольких шагах от цели. Но стократ хуже – загубить плоды усилий тысяч и тысяч людей, сорвать Эксперимент, тем самым замедлив прогресс человечества. Если он сейчас погибнет от этой адской боли, буравящей внутренности, – когда еще люди смогут выйти на новый виток познания?
Преодолевая подступившую тошноту, капитан поднялся из кресла, но убедился, что самостоятельно передвигаться не в состоянии: сделав три-четыре шага, он рухнул на пол. Делать нечего, пришлось вызвать Орландо, с которым он только что расстался. Сделал он это с помощью шарика биосвязи, который крепко сжал в руке.
Через несколько минут люк отворился и в отсек вплыла гибкая платформа, покачиваясь на щупальцах. Глаз-фотоэлемент быстро обежал помещение, оценивая ситуацию, и остановился на капитане, распростертом на полу. Рядом лежала раскрывшаяся доска, из которой высыпались шахматные фигуры, – он задел ее при падении.
– Явился по вызову, капитан, – произнес белковый. – Расставить фигуры?
– Мне худо, Орландо.
– Что я должен делать?
– Доставь меня в медотсек.
Маник склонился к распростертому человеку, одновременно изогнув желобом платформу. Затем двумя свободными щупальцами, словно руками, легко, как перышко, поднял капитана, положил его наверх и двинулся к выходу.
Приутихшая на короткое мгновение боль вспыхнула с новой силой. Помутившимися глазами Сергей глядел на коридорный потолок, будто видел его впервые, на светящиеся боковые панели, которые убегали назад, смыкаясь в перспективе. Он думал о своем непростительном легкомыслии, которое могло теперь обернуться бедой.
В медицинском отсеке было прохладно, воздух припахивал промозглой сыростью. Сюда ему не доводилось заглядывать с самого начала полета.
Он велел манипулятору включить дополнительное отопление, слез с платформы, с трудом доковылял до электронного диагноста и забрался в его кокон. Цепкие змейки датчиков приникли к телу, считывая информацию и передавая ее калькулятору для обобщения. На мгновение Сергею почудилось, что некое чудище захватило его врасплох, от него не вырваться. Мелькнула в памяти картинка, виденная в детстве в какой-то книжке: на морском берегу лежит распростертый великан, его облепили маленькие человечки, опутывая веревками… Гулливер у лилипутов. Экран перед капитаном засветился, ожил. Заплясали, зазмеились, запрыгали кривые: машина изучала организм человека, прежде чем вывести свое заключение.
Ждать пришлось довольно долго. Капитан, измученный повышенной тяжестью и периодическими болями, успел даже задремать, затем, очнувшись, снова устремил взгляд на пульт, на суммирующий экран, расположенный в центре. Его око то вспыхивало, то снова гасло. Казалось, диагност в нерешительности. Но вот по матовой поверхности пробежала волнистая кривая, которая распалась на отдельные извивающиеся кривые. Они сложились в подрагивающие буквы, и капитан прочел: «ПРИСТУП АППЕНДИЦИТА». Пониже горела надпись, выведенная красными буквами: «Нештатный случай». Да, подобный казус на борту «Анастасии» предусмотрен не был.
В первую секунду Торопец испытал облегчение, едва не расхохотался: боже, какая чепуха! Банальщина. Аппендицит, подумаешь! Не болезнь, а так себе, недоразумение. Он был не очень-то сведущ в медицине, как и большинство людей, обладающих железным здоровьем, и потому тут же рассудил, что уж с такой пустяковой хворью запросто справится.
– Понял тебя, – сказал он в переговорную мембрану. – Что принимать? Таблетки, порошки? Может, антибиотики?
Компьютер медлил, раздумывая: он прикидывал десятки и сотни вариантов консервативного лечения, связанного с приемом медикаментов и процедурами. «Принимать ничего не следует», – пробежали наконец по экрану слова.
– Ничего? – еще больше удивился капитан. «Ничего, – ответил экран. – Любые медикаменты в данном случае во вред».
Торопец улыбнулся. Ему даже показалось, что боль в животе притупилась, пошла на убыль. Ну вот, мудрый диагност разобрался, что к чему. Приступ носит, значит, случайный характер, пройдет сам собой. Даже принимать ничего не нужно. Ничего? Странно все-таки.
– Что же мне делать? – спросил он мембрану. – «НЕОБХОДИМА ОПЕРАЦИЯ».
– Понятно. Может, ее можно отложить до моего возвращения на Землю? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– «Нет, операция необходима срочно», – ответил тотчас компьютер.
– Но операцию некому сделать.
– «Это вне моей компетенции», – ответил диагност.
– А если все-таки подождать?
– «Тогда в ближайшее время неизбежен летальный исход».
Да, подобного казуса те, кто готовил полет, не смогли предусмотреть. Это была случайность, из тех, что способны сокрушить самую незыблемую, казалось бы, закономерность. Так из-за случайной помехи звездный корабль сходит с курса, рушится здание, возведенное, казалось бы, по всем правилам архитектуры, падает в пропасть альпинист, безопасность которого, вроде бы, гарантирована.
