Темные числа - Зенкель Маттиас

– Вы незаконно проникли в закрытую зону. Не усугубляйте положение!

Он тщательно осмотрел обложку ее документов, потом подверг детальному изучению каждую запись, водя по строчкам пальцами с давно не стриженными ногтями.

– Мирейя Фуэнтес. Кубинка, – заключил он наконец. Мирейя не поняла, зачем он сообщает ей о своих глубоких выводах. Она кивнула, показала значок на воротнике блузки и еще раз объяснила, что, будучи официальным представителем кубинского Национального института спорта, физического воспитания и отдыха, хочет навестить юношескую сборную, которая находится здесь на карантине, или хотя бы поговорить с лечащим врачом.

– Или я опять приехала не в ту больницу?

Охранник старался не смотреть ей в глаза и внимательнейшим образом изучал печать на пропуске в гостиницу. Подобное определенно не было прописано в инструкции, и у Мирейи сложилось впечатление, что он не знает, как поступить. Она тоже не знала, продолжать ли настаивать или развернуться и уйти. Раздавшийся в домике звонок стал выходом из патовой ситуации. Охранник поспешил внутрь, дважды сказал: «Есть!» и скрипуче рассмеялся. Выйдя из домика, он показал Мирейе самый безопасный путь к карантинному отделению.

Дойдя до конца тропинки, она очутилась у отдельно стоявшего невысокого здания. Наружные стены тоже были выложены молочно-белой плиткой с серыми щелями. В рассеянном свете здание выглядело как созданное с помощью компьютерной графики. Мирейя зажмурилась, преобразуя пиксели в твердую материю. Хотя ступенек у входа не было, только наклонная площадка, здание производило впечатление более достроенного, чем главный корпус: окна и двери уже были на местах. Два бритоголовых вахтера сидели в каморке перед портативным телевизором и без звука смотрели что-то, где был счет ноль-ноль – так, во всяком случае, гласила надпись на экране. Мирейя набросила бледно-голубой халат и надела бахилы, вахтеры пропустили ее в коридор. Она прошла семь шагов, когда ее оклинули и пояснили:

– Если хотите пообщаться, воспользуйтесь переговорным устройством слева.

Телефон висел на стене между двумя кое-как закрепленными кусками ткани.

– Отодвиньте чуть-чуть шторы! Только осторожно, иначе сами потом будете вешать!

Смотровое окно, должно быть, установили совсем недавно. Строительный раствор издавал кислый минеральный запах и, похоже, еще не совсем затвердел – или это запах дезинфицирующих средств? За двойным стеклом Мирейя увидела палату провизорного отделения. Мебель, по-видимому, привезли из детской больницы или детского сада: выкрашенные разноцветной краской кроватки, столики и стульчики, на которых, сильно согнувшись, сидели подростки. Они ложечками ели маленькие пирожные с тарелочек, постепенно открывая нарисованные на них картинки со сказочными персонажами. Выглядели они здоровыми и бодрыми, только насчет тренера у Мирейи не было уверенности: он лежал на животе на трех сдвинутых кроватках. Мирейя осторожно сняла трубку и нажала кнопку вызова. В коридоре звонка не было слышно, но ребята в палате отреагировали: Эктор, Иван и Хосе показали ложками на окошко. Мирейя по губам Онелиоса прочитала, что он произнес ее имя. Педро, Рамон и Сатурнино замахали руками, Маноло и Феликс заулыбались, показав вымазанные шоколадом зубы. Резвость, с которой Эдуардо вскочил и бросился к переговорному устройству, обнадежила Мирейю. Лихорадки, озноба, ломоты конечностей или других жалоб у него явно не было. Или еще не прошел инкубационный период? Вот только инкубационный период чего?

– Если бы мы сами знали, – донесся из трубки сквозь помехи голос Эдуардо.

– Вы что, не смогли поговорить с врачом? Ты же немного знаешь русский!

– Был бы еще врач, с которым говорить. Сначала мы целую вечность ждали в аэропорту в крохотной каморке, потом пришел кто-то в костюме космонавта, такой дутый защитный костюм, ну, ты понимаешь. Он просто заглянул нам всем в рот, а потом еще один в дутом защитном костюме привез нас сюда на микроавтобусе. Вчера и сегодня приходили только медсестры. Глухонемые, судя по всему. Сегодня они хотя бы пришли без защитных костюмов. Может, все не так уж страшно. Но эти гадюки взяли у нас столько крови, что можно подумать, будто Красная армия планирует наступление и пополняет запасы крови. По крайней мере, еда… калорийная.

– А где Хулия?

Эдуардо пожал плечами:

– А остальные мальчики в соседней палате, нам слышно их через стену.

– Я поищу врачей. Может, мы вас вытащим до окончания Спартакиады.

– Да что там, поезд ушел.

– Не говори так! Вы можете хотя бы изменить общую картину результатов. Это вопрос чести. И потом, я собираю все ваши талоны на еду. Вы же не хотите, чтобы к концу недели я превратилась в моржа, goo goo g' joob [37], – засмеялась Мирейя, повесила трубку и вернулась на шесть шагов к вахтерам. Те, не отрываясь от экрана, объяснили, что девочка Фернандес находится в женском отделении, но там еще не подключены переговорные устройства, а через шлюз может проходить только персонал. Нет, и главврач, и завотделением сейчас заняты, они позвонят Мирейе вечером в гостиницу.

Похоже, все хотели, чтобы она сидела в «Космосе» сложа руки. Впрочем, может, это и правильно: вернуться в гостиницу и ждать у телефона. Ситуация складывалась так, что теперь ИНДЕР должен вести переговоры с местными инстанциями.

Вернувшись к переговорному устройству, Мирейя рассказала команде о промежуточных результатах первого дня соревнований, передала привет от Халины и получила приветы из Гаваны. Посылку от матери придется подождать, она в чемодане Хосе. Услышав это, Эдуардо велел снова дать ему трубку и заговорил о своем багаже…

Мирейя впервые услышала о тренерском соревновании (и члены команды тоже, судя по тому, как они навострили уши). В этом, пусть и неофициальном соревновании, Куба еще может победить, потому что присутствие Эдуардо не обязательно. Самый большой из двух его чемоданов до отказа набит носителями информации, а на них записана программа, с которой он собирался участвовать. Мирейя должна убедить Совакова и тренеров других команд, что имеет право принять участие в тренерском соревновании в качестве представителя Эдуардо. Ей нужно только подключить носитель информации к конкурсному компьютеру и запустить программу: «RUN». Сказав это, Эдуардо написал команду указательным пальцем на стекле. От вертикальной палочки буквы «R» остался след. «Вопрос чести!»

– Хорошо, хорошо, я попробую, – сказала Мирейя и вытащила тетрадку из-под халата. Записав слово в слово просьбу Эдуардо к коллегам, инструкции по управлению программой (одну команду) и шифр кодового замка от чемодана, она осознала проблему.

– Что такое?

Носители информации, к счастью, не нужно передавать через санитарный шлюз, чемоданы не помещали в карантинную зону. Проблема в том, что ни Эдуардо, ни вахтеры не знали, куда отправили багаж членов команды. В Ховринской больнице его точно нет. Может, автобус, который должен был отвезти сборную в гостиницу, доставил чемоданы в «Космос»? Или багаж, чего доброго, до сих пор в аэропорту?

Шлыков подремывал на заднем сиденье. Когда Мирейя его разбудила, он испуганно подскочил и потянулся.

– Само собой, я могу отвезти вас и в Шереметьево-2. Но я не думаю, что они что-то отдадут. Скорее всего, багаж еще на таможенном складе, тут ваши товарищи из посольства должны подключаться. В любом случае, самое позднее в половине шестого меня призовет долг, – сказал он и показал на таксометр с нулями.

В «Космосе» жизнь бурлила. Толпы возбужденных участников Спартакиады устремлялись из корпуса для заседаний к столовым, а кураторы шикали, расширяя частотный диапазон. Мирейя не испытывала ни малейшего желания фильтровать и демодулировать исходящие сигналы: кто сколько очков набрал, каким приемом решается такое-то и такое-то задание, что будет вечером, ЕСЛИ… И ВОТ… ЕЩЕ… КАНАЛ… – все сливалось в неясный шум. Крепко прижимая локтем сумку, Мирейя пробиралась к стойке регистрации.