Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма
Он встал и помог подняться Барбаре. Она поморщилась, вставая, и в тусклом свете, падавшем на стоянку из окна банка, Хью сразу заметил это:
— Что-нибудь не в порядке?
— При падении я, кажется, подвернула ногу.
— Идти можешь?
— Могу.
— Я понесу обоих ребятишек. Здесь недалеко.
— Хью, куда мы направляемся?
— Домой, конечно. Куда же еще?
Он заглянул в окно банка, стараясь взглядом отыскать календарь. Он увидел его наконец, но не мог разобрать цифры.
— Интересно, какое сегодня число? Милая, ты знаешь, мне кажется, что путешествие во времени связано с некоторыми парадоксами. Я думаю, для кого-то мы можем стать сильным потрясением.
— Для кого?
— Например, для меня. В моем более раннем воплощении. Может быть, мне следует сначала позвонить, чтобы не заставать себя врасплох? Хотя нет, он… то есть я, просто не поверит такому. Ты действительно можешь идти?
— Конечно.
— Прекрасно. Возьми на секундочку наших маленьких чудовищ — я хочу взглянуть на часы. — Он снова заглянул через окно в банк, где на стене висели часы. — Отлично. Давай детей обратно. И скажи, если тебе потребуется отдых.
Они отправились в путь. Барбара хоть и прихрамывала, но не отставала. Они молчали, так как Хью все еще не мог осмыслить случившееся. Вновь увидеть город, который он считал уничтоженным, такой тихий и мирный теплой летней ночью, было для него неожиданно сильным потрясением. Он старательно избегал думать о том, что может обнаружить у себя дома. Однако одна мысль упорно свербила его: если окажется, что убежище еще не построено, то оно не должно быть построено никогда.
Постепенно он свыкся с этой мыслью и сосредоточился на радостном сознании того, что Барбара была женщиной, которая никогда не откроет рта, если чувствует, что мужчина хочет, чтобы она молчала.
Наконец они свернули на дорожку, ведущую к его дому. Барбара прихрамывала, а Хью почувствовал, что у него затекли руки: для своего возраста малыши отнюдь не были хилыми. У дома стояли две машины. Он остановился у первой, дал подержать детей Барбаре, чтобы открыть дверцу, и сказал:
— Залезай внутрь, усаживайся и дай ноге отдохнуть. Мальчишек я оставлю с собой и проведу рекогносцировку.
Дом был ярко освещен.
— Хью! Не нужно!
— Почему?
— Это моя машина. Это та самая ночь!
Он смотрел на нее. Потом тихо сказал:
— Все равно необходимо осмотреться. Оставайся здесь.
Вернулся назад он минуты через две, распахнул дверцу и повалился на сиденье, с шумом выдохнув воздух.
Барбара позвала его:
— Милый! Милый!
— О боже мой! — Он закашлялся и некоторое время ничего не мог вымолвить. — Она там! Грейс! И я тоже… — Он опустил голову на руль и всхлипнул.
— Хью!
— Что? О Боже мой!
— Успокойся, Хью. Пока ты ходил, я завела машину. Ключ был здесь. Я оставляла его, чтобы Джо ее отогнал. Так что мы можем ехать. Ты в состоянии вести машину?
Он постепенно успокаивался.
— В состоянии. — Секунд десять ему понадобилось на осмотр панели управления. Он немного отодвинул сиденье назад, включил задний ход и выехал на улицу. Через четыре минуты он свернул на шоссе, ведущее в горы, внимательно следя за знаками. Он сообразил, что в эту ночь, находясь за рулем без водительских прав, не стоит нарываться на полицию.
Где-то в отдалении пробили часы. Он взглянул на наручные и заметил, что они отстают на одну минуту.
— Включи радио, дорогая.
— Хью, прости, пожалуйста, оно у меня как-то вышло из строя, и я все никак не могла собраться отдать его в ремонт.
— Ох!.. Ну ладно. Я имею в виду, что новости сейчас не имеют значения. Я все пытаюсь прикинуть, как далеко мы успеем отъехать за час. За час с минутами. Ты не помнишь, когда первая ракета поразила нас?
— Кажется, ты сказал, что было одиннадцать сорок семь.
— И мне тоже так кажется. Я почти уверен в этом. Просто хотел, чтобы ты подтвердила. Но все совпадает. Ты готовила креп-сюзе, потом вы с Карен подали их, и начались десятичасовые новости. Я ел очень быстро — они были просто изумительны, когда этот старый чудак позвонил в дверь. Я вышел к нему. Допустим, это было в десять двадцать или чуть позже. Так что сейчас мы слышали, как бьет половину десятого, и то же самое говорят мои часы. Итак, у нас в распоряжении около семидесяти пяти минут, чтобы убраться от эпицентра как можно дальше…
Барбара ничего не ответила. Через несколько мгновений они выехали за пределы города. Хью нажал на газ, и скорость сразу поднялась с осторожных сорока пяти миль в час до верных шестидесяти пяти.
— Милый! Мне очень жаль, — заговорила Барбара, — жаль Карен, я хочу сказать. Больше мне жалеть не о чем.
— А я вообще ни о чем и ни о ком не жалею. Даже о Карен. Да, меня действительно потряс сейчас ее веселый смех. Но с этой минуты я верю в бессмертие. Карен жива — там, позади, — и все же мы видели, как она умерла. Поэтому в каком-то бесконечном смысле Карен живет всегда, где-то в неизвестности. Не проси меня объяснять это, но я чувствую, что это так.
— Я всегда думала то же самое, Хью. Только не решалась сказать.
— Можешь всегда говорить все, что захочешь, черт возьми! Я давным-давно говорил тебе об этом. Так что теперь я больше не испытываю печали по Карен. И, честно говоря, ничуть не жалею Грейс. Некоторым людям удается добиться успеха именно тем, что они всегда следуют намеченным курсом. Она как раз из таких. А что касается Дьюка, то мне и думать-то о нем противно. Я возлагал на сына столько надежд! Он был моим первенцем. Но я никогда не принимал участия в его воспитании и поэтому не мог сделать его тем, кем собирался. К тому же, как заметил Джо, Дьюку не так уж плохо — благополучия, безопасности и счастья для этого достаточно. — Хью пожал плечами, не отрывая рук от руля. — Постараюсь никогда больше не думать о нем…
Через некоторое время Фарнхэм заговорил снова:
— Дорогая, ты не могла бы, хотя у тебя на руках детишки, как-нибудь снять у меня с плеча эту штуковину?
— Конечно, могу.
— Тогда сделай это, пожалуйста, и выбрось ее в кювет. Я предпочел бы, чтобы она оказалась в эпицентре взрыва — если мы еще не выбрались из него. — Он нахмурился. — Мне не хотелось бы, чтобы у этих людей когда-нибудь появилась возможность путешествовать во времени. Особенно у Понса…
Она немного повозилась, ничего не говоря. Действовать ей приходилось из неудобного положения, да к тому же еще и одной рукой. Наконец она отцепила радиационные часы и выбросила их в темноту за окном автомобиля.
— Хью, я не думаю, что Понс ожидал, что мы примем это предложение, — заговорила Барбара, — мне кажется, что он сознательно поставил такое условие, на которое я никогда бы не согласилась, даже если бы ты и решился принести себя в жертву.
