Мария Романовская - Обузданные тучи
— Ишь, какой! Все ему безразлично! — сердито буркнул Мак и побежал в разведывательную, где возился Горный.
Несколько минут он в нерешительности простоял перед дверью, — сердце взволнованно стучало. Он не видел отца с тех пор, как тот заметил, что электризация атмосферы не дала результатов. Тогда Горный велел ему уйти в свою комнату, — такого еще никогда не бывало. Мак волновался: он знал, что значит дождь для Горного, и боялся увидеть сейчас отца ошеломленным, разбитым неудачей. Это было бы слишком больно.
Бедный папа! Мак едва не зажмурился. Наконец, он решился войти в разведывательную. Горный стоял у окна, разбирая детали электрометра «Зеленой мушки».
— Папа! — только и сказал Мак, кладя руку ему на плечо.
Горный повернулся, и у Мака внезапно отлегло от сердца, — лицо папы было совершенно спокойным, он даже улыбался, и его милые глаза таяли среди маленьких лучиков-морщинок…
— Мерзавцы! — обратился он к Маку. — Осмелились залезть в наши приборы и испортить нам дождь!..
Мак растерянно посмотрел на легкие стрелочки электрометра и ничего не понял.
— Ты тоже не заметил? — сказал Горный. — Ну, ясно, старые глаза могли и вовсе его не разглядеть! Вот… Паутина, — пояснил он, указывая на кончик стрелочки.
Мак присмотрелся и действительно увидел, что стрелочку удерживала на месте легонькая, но прочная паутина.
— А вот и он!..
Тонкий палец Горного тронул стрелочку, и из-под нее выскочила черная точка — маленький паучок. Он бросился наутек и распластался пятнышком под ударом своего преследователя.
Мак в недоумении смотрел на пятно, на отца, как всегда невозмутимого. Мальчишеский ум пытался связать детали событий — «Зеленую мушку», точность данных о заряде облаков, паучков, подслеповатые глаза Ролинского… «Разведка!.. Очевидно, все напутала разведка!.. Но так или иначе, дождя, дождя все же не было!..»
Горный пристально и с беспокойством глянул на лицо сына. И с ласковым укором погладил его растрепанные волосы:
— Эх ты, — сказал он, — ну разве можно так волноваться! Ты как мокрый воробей — даже нос посинел.
Горный сдвинул свои подвижные брови и, обняв рукой Мака, на минуту задержал его близ себя.
— Запомни навсегда, мой мальчик, — сказал он, — что борьба — это преодоление препятствий. Дело только в том, что эти препятствия надо уметь мужественно побеждать.
— Такая неприятность! — заметил Мак. — Как же мы упустили облака! Не сегодня-завтра подует суховей…
— Дождь будет завтра, — уверенно сказал Горный. — Мы, дорогой мой, вышли обуздывать облака не с голыми руками, а с научными знаниями. И мы, как ты знаешь, сынок, большевики. Нет такой крепости, которую большевики не сумели бы взять. Это только преграда — понимаешь?..
С этими словами Горный отложил электрометр и нажал кнопку с буквой Г.
— Ты куда-то собираешься, папа? — спросил Мак, прекрасно разбиравшийся в автоматической сигнализации: папа готовил к вылету голубого «Голубя».
— Да, я вылетаю, сынок, — ответил Горный, — и вернусь только утром. А тебе советую перед сном немного побегать на воздухе — ты весь желтый, как лимон.
Через несколько минут Борис Александрович вместе со своим помощником Григорием вылетел в серебряную неизвестность, а Мак, успокоившись, поспешил в столовую пить чай.
В уютной кают-компании сегодня не вязались веселые разговоры, хоть Гандин и пытался всех расшевелить. Пришел и Ролинский. Он даже похудел за этот день и утратил свою манеру деда-ворчуна, как его за глаза называла Рая. Старик даже подозвал Муху, с которой вечно воевал, и предложил ей кусочек торта.
— Со-бачка! Со-ба-ченька!.. — начал он дипломатичную беседу, — хватит нам уже ссориться, потому что…
Но закончить он не успел — Муха укусила ученого его за палец.
Мак прогнал Муху, быстренько сбегал за аптечкой и осторожно перевязал Ролинскому палец. Противное животное!.. Сегодня Мак очень симпатизировал старику — тот был печален, а значит, как и сам Мак, сильно переживал из-за неудачи станции. Не то что Гандин, например.
Гандин тем временем включил забытый в лихорадке последних дней телевизор, и на стене перед столом запел и замигал последний акт оперы «Кармен».
Мак, следуя папиному совету, тихонько вышел на улицу. Ночь была великолепна. Месяц висел в небе, словно легкий аэростат. Совсем низко проскользнул экспресс-самолет, подмигивая зеленым огоньком, как летучая звезда.
Прогудел какой-то жук. Мак вернулся в комнату за сачком. Он взял с собой на прогулку и Дженни, привязав к ее панцирю веревку.
Из близкого парка тянуло волшебной прохладой. Мак привязал Дженни к дереву и помчался туда.
Заросли были здесь негустыми, и лунное сияние свободно гуляло по земле. Какой-то здоровенный жук зажужжал и плюхнулся прямо на Мака. Муха мгновенно нашла его в траве, и Мак посадил его в свою кепку. Пускай пополнит галинкину коллекцию…
Где-то рядом разливали сладкие ароматы цветущие кусты жасмина. Мак подошел к ним и увидел множество больших ночных бабочек. Мак поймал несколько из них и спрятал в коробочку.
Прогулка успокоила Мака. В самом деле, к чему было так волноваться?.. Его отец, такой умный и непреклонный, папа, хозяин облаков, будет в конце концов победителем. Но сейчас мальчик остался в одиночестве, а ему хотелось с кем-то поделиться своими мыслями.
Мак вспомнил о Галинке. Ему казалось, что она могла бы стать ему большим другом, хоть и была младше его на четыре года. Что она там поделывает дома? Должно быть, уже крепко спит! Он подумал, что хорошо бы установить у нее телевизор М-2 — новый экспериментальный аппарат, который он сам сконструировал с помощью Григория… Тогда бы они могли видеть друг друга! А завтра он обязательно побывает у нее и познакомится со всеми ее товарищами.
Было уже поздно. Мак только сейчас почувствовал, как устал от волнений дня. Хотелось спать. Он вернулся на станцию. В голове сонно сплетались мысли… Колхоз «Юг»… Ожидание дождя… Галинка и паучки… Паучки в электрометре…
Дремота так властно охватила Мака, что он с трудом отвязал Дженни и добрел до своей комнаты. Отворяя двери, он опустил черепаху на пол коридоре да так и забыл ее там.
Затем он положил немного ваты с эфиром в коробочку с пойманными насекомыми, расстелил постель и лег спать.
Спектральная камера
Было уже очень поздний час, когда станция погрузилась в сон. После целого дня напряжения и неудач нужно было отдохнуть и подготовиться к новому наступлению.
Не спали только Рая и Ролинский. Рая долго бродила по электричке, внимательно осматривая каждый винтик своего электрического гиганта.
