Глеб Голубев - По следам ветра
Буйки с грузилами надо было сбросить на дно и щючно укрепить у предполагаемого носа и кормы затонувшего корабля.
На этот раз погружением руководил капитан. Нам предстояло спускаться в воду не с трапа, как обычно, а не веревочной лестнице, спущенной со стрелы, чтобы волна не шарахнула нас о стальную обшивку судна. Стрела же, с помощью которой на палубе поднимают грузы, выступает далеко над бортом.
Первым полез на стрелу Михаил. Он неуклюже спустился по веревочной лесенке и повис на ней, выжидая набегающую волну. Вот она накрыла его. Мишка разжал руки и сразу ушел на глубину. Это у него довольно легко получилось. Наступила моя очередь. Стрела сильно раскачивалась, я чувствовал себя котенком, вцепившимся в маятник стенных часов и не зияющим теперь, как спрыгнуть на землю. Дважды чуть не сорвался и не полетел в бушующие волны. Нелегко было во время качки с, тяжелыми баллонами за спиной спускаться по лесенке. Зыбкие веревочные ступеньки предательски ускользали из-под ног.
Зато, очутившись в воде, я сразу почувствовал облегчение, как рыба, вернувшаяся в родную стихию. Волна качнула меня и властно потянула вниз. С каждым метром глубины вода становилась прозрачнее и спокойнее.
Спустившись на дно, я увидел ожидавшего меня Михаила. Телевизионную установку уже подняли на борт, и дно, где еще вчера мы с таким азартом работали, выглядело теперь пустынным и заброшенным. Волнение здесь совсем не ощущалось. Только чуть колыхались стебельки водорослей, торчавшие из песка.
Михаил поднял руку. К нам неторопливо опускался буек, покачиваясь, словно воздушный шар. Немного правев и выше его виднелся и другой. Михаил направился к нему, а я, поймав первый буй, потащил его к подножию скалы, чтобы отметить носовую часть корабля.
Установка буя заняла не больше пяти минут. Закончив ее, я огляделся вокруг. До чего мне хотелось покопаться напоследок в песке! Ведь как раз сюда я давно стремился. Не упускать же такую возможность!
Определив примерно место, где Светлана нашла статуэтку, я начал разгребать песок чуть левее. По схеме Кратова каюта капитана погибшего корабля должна была находиться где-то здесь.
Рылся я пять минут, десять, но безрезультатно. Мои пальцы не нащупали в песке ничего, кроме двух обломков скалы, а в запасе оставалось всего десять минут.
Обозлившись, я стал так разгребать песок, что вокруг поднялась муть. Видел бы Василий Павлович, как я веду раскопки, ох и отругал бы меня!
И вдруг левая моя рука нащупала какой-то острый предмет. Чтобы рассмотреть, что это такое, мне пришлось поднести его к самым глазам, такая мутная стала вокруг вода. Это оказался всего-навсего черепок глиняной чашки!
Как ни странно, даже такая ничтожная находка придала мне силы. Значит, я все-таки на правильном пути: чашки могли находиться именно в жилых помещениях, где готовили пищу, обедали, спали. И я решил продолжать раскопки.
Но не прошло и минуты, как сигнальный конец, обвязанный вокруг пояса, трижды туго натянулся, Меня вызывали наверх.
"Покопаюсь еще хоть несколько минут", - подумал я и, сообщив ответным подергиванием троса, что сигнал понял и выполняю его, продолжал рыться в песке.
Что-то круглое попалось мне под руку... Словно палка или, скорее, тонкое бревно. Неужели дерево сохранилось в воде?! Я лихорадочно потянул бревно из леска. Оно оказалось коротким или, может, обломилось?
Разбираться некогда. Сверху решительно потянули за сигнальный конец. Прижимая обеими руками к груди найденный обломок, я покорно начал всплывать.
Подтащив меня кверху метров на десять, трос слегка отпустили, чтобы я сделал необходимую по инструкции остановку.
Здесь вода была чище, и я смог наконец рассмотреть свою находку. Это был вовсе не обломок бревна, как мне показалось сначала. Я держал в руках странный цилиндр длиною почти в полметра, а диаметром сантиметров в двадцать. Я поскреб его кончиком кинжала, счищая плесень.
Цилиндр несомненно был металлический!
"Разум отказывается верить."
Пока я нырял, море за какие-то полчаса разгулялось не на шутку. Волна едва не ударила меня о борт корабля. Мне не удавалось уцепиться за веревочную лестницу: ведь руки-то были заняты. .
К счастью, с палубы заметили это и поспешили на помощь. Один из матросов влез на стрелу и повис над волнами на веревочной лесенке. Я передал ему цилиндр и, выбрав момент, крепко вцепился в лестницу. Потом стрелу повернули, и она плавно перенесла нас по воздуху прямо на палубу.
Еще паря в воздухе, я увидел, какое свирепое лицо у Кратова. Надо было первому переходить в наступление. Выхватив из рук матроса найденный цилиндр, я молча подал его оторопевшему профессору.
Он повертел его в руках и вдруг крепко прижал к груди:
- Циста! Боже мой, это же циста! Я. боялся надеяться - и вдруг...
Никто ничего не понимал. А старик, не выпуская находки из рук, подскочил ко мне и трижды поцеловал в мокрую щеку.
- Ты понимаешь, что ты нашел? - спросил он. - Это же листа!
Я постарался изобразить на лице изумление и радость, но, наверное, это мне не очень удалось, петому что Кратов покачал головой и укоризненно сказал:
- Они не знают, что такое циста! - тут он посмотрел на своих студентов. И еще собираются стать археологами! Благодарите судьбу, что сегодня не экзамен. Я бы всем вам недрогнувшей рукой поставил по двойке!
Он поднял цилиндр высоко над головой и торжественно проговорил:
- Запомните раз и навсегда - в таких медных футлярах греки перевозили книги и рукописи. Это бесценная находка, потому что рукописей древних сохранилось ничтожно мало. Мы знаем, что великий Софокл написал сто двадцать три пьесы, а дошло до нас только семь. Понимаете теперь, как дорога для науки каждая -вновь найденная древняя рукопись?!
- А вдруг эта циста пуста? - испуганно перебил я профессора.
Василий Павлович сердито посмотрел на меня, словно я покушался отобрать у него драгоценную находку. Он снова начал вертеть цилиндр в руках.
- Не может быть, - сказал он наконец. - Кто станет так тщательно запечатывать пустой футляр? В нем несомненно что-то есть. Сейчас проверим...
Сопровождаемый чуть ли не всеми, кто оказался на палубе, Кратов спустился в каюту. Торопливо стянув с себя маску и переодевшись, я через несколько минут исследовал за ними, но в каюте Кратова никого не нашел. Оказывается, туда набралось столько желающих присутствовать при вскрытии цисты, что пришлось всем перебраться в более просторную кают-компанию.
Когда я протолкался туда, Василий Павлович, расстелив на столе большой лист бумаги, уже осторожно соскабливал с цисты наросшие за века водоросли: Находка, видимо, действительно очень взволновала его, потому что против обыкновения он стал необычайно разговорчив.
