Алексей Гребенников - Третий экипаж (сборник)
А еще через неделю доктор Валькович узнал о смерти Джона Парцера…
А еще через неделю генерал Седов сообщил ему о гибели Обри Клейстона…
Вообще-то с генералом Седовым доктор Валькович редко говорил о физике и физиках. Предпочитал обсуждать боевую раскраску ихтиозавров или, на крайний случай, всякие смешные истории. «Вот выхожу из вагона на станции «Октябрьская», а на скамье спит темнокожий…»
«А как вам такой русский хайтек? – понимающе усмехался генерал. – У нас как-то в секретном отделе установили навороченный замок со сканером лица. Как-то вижу, стоит перед входом сотрудница, напряженно пялится в сканер, а он ее признавать не хочет. И так она повернется, и так головку наклонит, и улыбку пустит, и прядку на виске подберет, а всё без толку. Наконец, постучала в дверь и ей открыли…»
А мир точно сошел с ума.
Изменился ритм приливов-отливов…
В Южной Атлантике обнаружились мели, не значившиеся на картах…
Границы закрыла даже Андорра, даже Люксембург выкинул тот же фокус…
Луна продолжала уменьшаться…
Бушевали наводнения…
Горели леса…
А на террасе генерала Седова появился младший лейтенант Смирнов-Суконин.
Он припёр генералу стеклянную банку с загадочной этикеткой «NIVI». Своим ходом припёр, дурак! Даже в метро спускался. Доктору Вальковичу, появившемуся на террасе, младший лейтенант, конечно, дал добрый совет по поводу немецких покрышек, а потом откинул ногой оставленный ремонтниками кабель. А тот находился под напряжением. И удачно свалился на металлическую растяжку. И над крылечком открытой, закапанной унылым дождичком веранды внезапно расцвело томное сияние, будто всех втянуло в погасающую радугу.
Очнувшись, доктор Валькович услышал:
«У тебя, наверное, невеста есть?» – «Так точно, товарищ генерал!» – «Когда обещал невесте вернуться со службы?» – «Ровно через сто сорок девять дней, товарищ генерал!»
Прислушиваться дальше доктор Валькович не стал. У него всё еще плыла перед глазами томная пелена, пронизывали тьму лиловые силовые линии. Понятно, доктор Валькович не знал, как чувствуют магнитное поле электрические скаты или некоторые виды птиц, но почему-то решил, что перед его глазами плывут именно силовые линии. Трахнуло его по полной, потому что только через минуту сквозь плывущую пелену проявилась закопченная стена коттеджа. Любимый велосипед стоял у стены, даже краска с него не слезла. В кожаном кармане под рамой хранился талисман – баночка из-под алтайского меда, оклеенная свинцовой фольгой.
Раздумывать было некогда…
Всю дорогу до Чемала доктор Валькович умирал.
Что-то мешало ему чувствовать себя обыкновенным человеком.
Руки-ноги двигались, глаза видели, но в ушах шумело и немецкие покрышки невыносимо грелись. Он это чувствовал. На него жаром несло. Но мысленно доктор Валькович не уставал аплодировать себе. Вот надо же, он умер! Он еще в Церне умер! – а летит на велосипеде, не останавливается.
Конечно, посты, рьяные гаишники…
«В роте семь разгильдяев, а ты волосы на пробор носишь».
Ясно, что гаишники уже подняли тревогу и генералу Седову доложили, что сбежавший покойник мчит по Бердскому шоссе. Они и раньше-то не могли за мной уследить, мысленно поаплодировал себе доктор Валькович. Профессиональные помощники любителя палеонтологии тайно рылись в вещах, просматривали компьютерные файлы. Думают, я не видел, не замечал…
До Ташанты от Новосибирска примерно тысяча километров.
На хорошей скорости доктор Валькович миновал Вшивую горку, гаишники на выезде из Академгородка свистками проводили одинокого велосипедиста. В их руках появились рации. «Да, в шортах… Да, армейская рубашка… Да, мчит как угорелый…» Мелькнул указатель, перечеркнутый жирным крестом, по правую руку проглянуло плоское Обское море с зелеными островами – сквозь пелену облачного дня, как сквозь пелену затмения…
«Живые раки».
«Уголь для мангалов, веники».
Мир изменился. Он здорово изменился.
Вот человек умер, а катит на любимом велосипеде.
Вот генерал Седов посчитал его покойником, а он катит по трассе М 52.
И дорога, в общем, неплохая, только разметка необычная. На спусках – одна полоса и две встречных, а на подъемах наоборот. За безликим селом Безменово начались участки холодного асфальта – смесь мелкой щебенки и гудрона. Проходящие машины стрелялись камешками, перли на север огромные фуры с фруктами из южных республик, военные тягачи. Доктору Вальковичу ничто не мешало, он крутил педали, не чувствуя никакой усталости. Он не понимал, как это у него получается, но дважды умудрился на подъемах обойти мощную иномарку. Такое впечатление, что дорога всё время шла вниз.
Позже доктор Валькович так и сказал нам.
Алекс не поверил: «Всё время вниз?» – «Ну да. Я так чувствовал». – «Даже там, где дорога шла в гору?» – «И там, где шла в гору. Без разницы».
Была и неприятная сторона: покрышки грелись.
Мелькали речки, обрывистые скалы прижимали суживающуюся дорогу к реке, иногда капал дождь, а покрышки грелись. Получалось, что в среднем доктор Валькович делал на велосипеде не менее ста километров в час. Где-то за Манжероком обошел кавалькаду байкеров. Пять рычащих машин на хорошей скорости шли в подъем, но самый обыкновенный велосипедист в защитной армейской рубашке пролетел мимо них так, будто они стояли. Напружив руки, пригнувшись к рулям, байкеры звенели на скорости, как осы. Злобные глазища, лиловые тату на голых плечах. «Искалечат», – мысленно поаплодировал Валькович. У них настоящие байки, они могут развивать запредельную скорость, а он их обошел! И оторвался километров на двадцать! Думал уже – совсем, но на каком-то подъеме воздух странно сгустился. Множество необычных звуков с какой-то особенной силой окружило доктора Вальковича.
Тут его и достали байкеры.
Один вышел вперед, двое пристроились по бокам.
Еще двое замкнули процессию. И так в рёве, в грохоте, в молчаливом восторге байкеры вывели странный велосипед доктора Вальковича на полянку под отвесной известняковой скалой, круто исписанной именами неизвестных счастливчиков.
Юля и Гоша…
Егор, Натка и Пелемень…
А об Иришке было сказано, что она из Тюмени…
Счастливые, свободные люди. Они по собственной воле когда-то ползали тут по скалам. Их нисколько не пугали отвесные зеркала скольжения и рыхлые кружевные языки осыпей…
«Крутишь педали?» – поинтересовался байкер в кожаном жилете без рукавов, руки по плечи в страшных сизых наколках. Остальные смотрели молча, только единственная девушка всё время дергалась: «Чего ты с ним разговариваешь?»
Но вожак выдержал стиль, попинал горячую резину:
