Михаил Никитин - Эффект Танева
— Отказываюсь.
— Да, отказываюсь! Да, можете считать это официальным заявлением. Конец связи.
Подхожу к разъярённому турианцу.
— Что происходит?
- <Цензура!>, - ответ ёмкий, но малоинформативный.
— А конкретней?
— Политика, <цензура>. Шепард, вас решили сдать.
Почему-то после всего происшедшего я ожидал чего-то подобного.
— Струсили? Отступили?
— Турианцы не трусы! — Крик. Оскаленное, яростное лицо, — И плевать, что в системе десантный корабль и пять, <цензура>, пять дредноутов! Айкос готов и к такому, без применения ОМП планету до прибытия флота не взять. Мы готовы драться, но приказ с <цензура> Палавана!
— Не понимаю, — отчаянно пытаюсь просчитать причины такого решения, — там не восприняли всерьёз угрозы Жнецов?
— Там её восприняли слишком серьёзно. Вплоть до переговоров с батарианцами по экстренным каналам связи. И чтобы подтвердить готовность к диалогу, политики решили отдать им "Нормандию" и её экипаж! "Приемлемая цена", чтоб её…
"Приемлемая цена". Сдать чужой фрегат с незнакомыми инопланетянами, чтобы вместе выступать против общегалактической угрозы. Меньшее зло в чистом виде. Кого волнует судьба чужаков? Кого волнует судьба далёкой, отсталой Земли?
— Как это будет технически обставлено?
— Турианцам дан строжайший приказ не вмешиваться, — и то хлеб, — спуск с орбиты тяжёлого вооружения и крупных воинских подразделений запрещён, — но нам и того хватит.
— Адриэн, когда ты отправишься к своим, то возьмёшь с собой Лиару… Лиар?
Турианец проверил термозаряды в своём пистолете и буднично ответил:
— Я остаюсь.
— А как же приказ?..
— Я не являюсь военнослужащим Турианской Иерархии.
— Не понимаю. Ты же вице-капитан дредноута "Гарвуг"!
— В прошлом. Я уволился из армии. Пять минут назад, — Адриэн помолчал и добавил, — пусть это хоть как-то смягчит позор моего народа.
Слов нет. Их просто не существует в природе.
— Спасибо, Адриэн.
— Пустое, Шепард. Всё равно я не собирался жить вечно.
И завертелось. По расчётам, первые десантные партии прибудут через пару часов, когда турианская администрация и батарианский флот окончательно утрясут все формальности. Местность с точки зрения обороны — отвратительная. С одним "Мако" каши не сваришь, броня не у всех, оружия — и того не хватает. Что, Лиары? Протеанские подземелья? Отлично! Раненых и нонкомбатантов — внутрь! Живой протеанин? После боя, девочки. Сейчас слегка не до того.
Стоп. Что значит — "живой"?
***
Когда я открывал крышку капсулы, перед глазами ещё висели картины боя. Последнего боя протеан. Это было… жутко. Они хотели погрузить своих в анабиоз и переждать вторжение. Хотя бы… триста тысяч разумных. Выжил один.
Пальцы бегают по серебристым панелям.
— Получилось!
Да, Лиара, получилось. В саркофаге лежит фигура, подёрнутая тонкой белёсой плёнкой изморози. Чёрно-красная броня, треугольная голова, четыре глаза. Легенда. Миф.
— Богиня! — приглушенно вскрикивает Лиара-два.
Стоим. Смотрим. Ничего не происходит.
— Должно пройти некоторое время, прежде чем он придёт в себя, — замечает первая. "Некоторое" — это сколько?
Протеанин открывает жёлтые глаза со зрачками в форме бесконечности.
Удар биотики. Ухожу перекатом, краем глаза замечаю неестественное зелёное свечение. Протеанин, шатаясь, поднимается, неловко перебирается через край саркофага и падает на четвереньки. Встаёт… все встаём. Инопланетянин озирается и бросается прочь по коридору.
— Осторожно, у него шок! — кричит первая. Ещё бы!
Протеанин падает, поднимается, шатается как пьяный. Вторая напоминает:
— Помни, это только для нас прошло пятьдесят тысяч лет, а для него это было только…
Как раз в этот момент я кладу руку на плечо инопланетянину — и меня захлёстывает до невозможности чёткая картина прошлого.
Последний. Последний протеанин. А ведь мы тоже… последние. Выныриваю из видения, в ушах всё ещё слышится голос ВИ Победа: "Вы станете голосом нашего народа"…
Протеанин снова падает. Спрашивает:
— Сколько ещё осталось?
— Только вы, — горькая, невыносимая правда. Уточняю, — Вы понимаете меня?
— Да. Я считал вашу физиологию и вашу нервную систему. Достаточно, чтобы понимать язык.
— То есть вы считали меня, пока я смотрел…
— Наши последние моменты. Нашу гибель, — Чужак оглядывается по сторонам. Смотрит на Лиар, на Адриэна и замечает, — Азари. Люди. Турианцы. Я окружен примитивными формами жизни.
Хм?
— Как хорошо, что мы вас нашли, — к протеанину подскакивает Лиара-два, — я изучала вашу расу более четырёх веков, раскопала множество артефактов, написала несколько десятков моногрфий…
— Азари научились читать. Удивительно, — хмыкает собеседник. Что-то в последнее время я часто вижу ошарашенную Лиару, — Вы сражаетесь со Жнецами?
— Полномасштабное вторжение ещё не началось, но "Властелин" атаковал эту планету менее суток назад, — отвечает Адриэн, — Впрочем, сейчас нам предстоит сражение с батарианцами.
— Вы враждуете? — удивляется протеанин.
— До недавнего времени я сама удивлялась, почему расы галактики не живут в мире, — хмыкает Лиара-два, — Мне кажется, что в обществе протеан такой расклад был бы невозможен.
— Да, — соглашается собеседник, — Строя свою империю, мы подчиняли слабых и ломали сильных, — кажется, азари рассчитывала совсем не на такой ответ, — В этом цикле есть единая Империя?
— Как таковой — нет, — признаётся Адриэн, — альянс кварианцев, турианцев и кроганов занимает лидирующее положение, но…
— Почему же вы до сих пор не сокрушили своих противников?
— Батарианцы, ханары, азари и саларианцы контролируют Цитадель и располагают немалыми силами. Война с ними приведёт к колоссальным потерям…
— В моё время печень саларианцев была изысканным деликатесом. Хотя, как по мне, живой ханар был всё же вкуснее. Вы не пошли на жертвы и не успели объединиться. Глупцы.
— Перед лицом Жнецов…
— Старые шрамы станут незаживающими ранами. Машины умеют играть на противоречиях и стравливать планеты. Раз расы этого Цикла не успели объединиться, значит, они обречены. Мне нужно отдохнуть от стазиса, до ваших мелочных разборок мне дела нет. Я буду иметь дело с победителями… или не буду, зависит от их решимости.
Протеанин лёг обратно в капсулу. Нда, я представлял его расу как-то не так. Впрочем, моё удивление — ничто по сравнению с шоком Лиар.
— Везет тебе, сестрёнка, — убитым голосом говорит вторая, — я-то плавала в своих беспочвенных фантазиях на четыре столетия дольше тебя.
