Александр Беляев - Воздушный корабль
Ханмурадов подбирает сеть. В ней лежит мешок. Буся и Ханмурадов облегченно вздыхают. Они садятся на рельсы отдохнуть от пережитых волнений и смотрят друг на друга так, словно увидались после долгой разлуки. Потом машут руками летчикам.
Аэроплан делает широкий круг, второй - пониже и тонет в облаках.
Лаврова передает радиограмму: "Посылка принята".
Да, теперь уже не могло быть никакого сомнения: "Альфа" нашла, наконец, "полярную реку" и неслась над горами, реками и лесами Сибири в северо-северо-восточном направлении, которое постепенно, "закономерно", как выразился Власов, переходило в прямое - на север. Угол отклонения на восток все уменьшался.
* * *
Альфредо Бачелли скоро надоели эти однообразные картины. Сибирь? Она велика. Но в ней мало археологических ценностей.
Сузи, Власов, Шкляр, Ханмурадов внимательно следили за режимом полета.
По мере приближения к полюсу скорость полета несколько замедлялась. Но зато воздушная река, чего не бывает с земными, текла, все круче поднимаясь вверх.
- Мы словно взбираемся на гору! - сказал Ханмурадов.
Власов озабоченно качал головой.
- Да. Взбираемся на кручу, а как-то будем падать? Дело, по-видимому, обстоит так. Со всех точек от экватора по всем долготам на большой высоте к Северному полюсу притекают теплые воздушные реки и устремляются, как в гигантскую воронку, вниз, к холодным льдам. Вследствие этого над полюсом образуется сильно повышенное воздушное давление. Здесь возникает этакий гигантский воздушный купол, о который разбивается воздушная Ниагара, и внизу охлажденные воздушные потоки растекаются от полюса к южным широтам. "Альфа" должна попасть в хороший переплет, и нам всем надо быть начеку!
- Но ведь полярные исследователи, побывавшие вблизи и на самом Северном полюсе, не отмечали каких-либо особых атмосферических возмущений,заметил Шкляр.
- Да, в этом вопросе есть еще много темных для нас сторон,- ответил Власов.- Быть может, гигантский воздушный купол, о котором я говорил, является тем стабилизатором, который смягчает и отражает удары воздушных потоков, падающих с огромной высоты. Ведь и внутри циклонов есть зона затишья. Зато на некотором расстоянии от полюса наблюдаются немалые бури. Быть может, они и вызываются теми "воздухопадами", которые, разбившись о "воздушную подушку" над полюсом, отскакивают в сторону и по дуге падают в нижние слои атмосферы. Поживем - увидим!
А дирижабль все полз на гору, забравшись на такую высоту, которая теоретически казалась прямо невероятной, принимая во внимание вес воздушного корабля и подъемную силу даже предельно расширенного газа.
Зато скорость движения все уменьшалась. "Альфа" ползла медленно, как паровоз, взбирающийся на крутой горный перевал. Приближалась решительная минута...
- Через несколько часов мы достигнем высшей точки подъема, после чего должен начаться спуск,- сказал Сузи.
- Не спуск, а падение, стремительное, сумасшедшее падение,- отозвался Власов.
Все были внешне спокойны. Но они не могли обмануть друг друга: нельзя было внутренне не волноваться перед этим гигантским прыжком.
- Я думаю, мне, как капитану,- начал Сузи после внутренней борьбы,надо высказать вслух мысль, которая всем нам, конечно, приходит в голову. Следует ли подвергать жизнь экипажа - всех нас - и "Альфу" рискованнейшему испытанию? Нам было дано задание найти постоянное воздушное сообщение с юга на север. Мы не совсем удовлетворительно справились с этим. В неисследованном воздушном океане мы неоднократно теряли наш воздушный Гольфстрим, хотя и снова находили его. Но для первого рейса мы выполнили задачу не плохо. От пустыни Гоби мы шли уже почти без перерывов в нашем Гольфстриме. Мы, не прибегая к винтомоторным двигателям, чистой аэронавтикой, покрыли огромные пространства и пролетели с крайнего юга СССР на его крайний север. Я полагаю, что, если бы мы остановились у сухопутной северной границы и снизились, мы могли бы найти южное воздушное течение и отправиться в обратный рейс. Ведь в конце концов для практических целей важно найти воздушную трассу над континентом. Никто не собирается пока перевозить пассажиров и грузы на Северный полюс и обратно.
Но мы преследуем не только узкопрактические цели сегодняшнего дня. На нас возложены и научные задачи, которые в конечном счете также служат практическим целям. И мы не остановились у границы моря и полетели над ним, чтобы исследовать возможно полнее воздушный Гольфстрим...
Сузи сделал паузу. Все молча, серьезно, почти угрюмо смотрели на Сузи и ожидали окончания его речи, хотя и предугадывали, какой будет конец.
- И вот я ставлю на ваше обсуждение, товарищи, вопрос: нужно ли нам делать последний эксперимент - низвергаться с воздушной Ниагары?.. Вы знаете меня. Никто из вас не подумает, что во мне говорит трусость... Отправляясь в этот полет, мы знали, на что шли. Мы все поставили жизнь на карту. И если вы скажете: "Вперед",- я не изменю курса. Но мы и "Альфа" принадлежим не только себе. В такую минуту не до ложной скромности: мы нужные люди, да и "Альфа" еще пригодится и сможет совершить не один полет, если она не будет разорвана в клочья воздушным смерчем "Ниагары"... Я жду вашего ответа...- голос Сузи заметно дрогнул.
Власов поднял руку. Его лицо словно помолодело, и он как будто стал выше ростом. В такие мгновения человек проявляется до конца, обнажает глубины своего интеллекта, которые, быть может, ему самому были неизвестны. Куда девался "кабинетный ученый" с его лекарствами и жалобами, мечтающий об уютной квартире, мягком кресле, спокойном житье?
- Слушайте,- сказал он, медленно опуская руку.- Мы первые пионеры. Колумбы безмоторного дальнего воздушного транспорта. И мы должны довести дело до конца. Если не мы, то это должны будут сделать другие. С тем же риском. Но тогда почему же они, а не мы? Погибнуть, чтобы победить, победить, чтобы не гибли другие? Погибнуть? И это не обязательно! Если моя гипотеза верна, внизу для нас приготовлена солидная воздушная подушка. Конечно, Сузи прав. "Альфу" двадцать раз могут изорвать в клочья воздушные вихри, прежде чем мы долетим до "подушки". Мы можем разбиться в лепешку даже об эту самую воздушную подушку. А можем взять да и не разбиться! - И в глазах его сверкнул смелый мальчишеский задор.- Научные задачи у нас неотделимы от практических. Когда Роберт Пири, открыв 6 апреля 1909 года Северный полюс, телеграфировал об этом американскому президенту Тафту, Тафт с насмешкой ответил, что он благодарит Пири за "ценный подарок, но не знает, какое найти ему применение". В самом деле, какую цену тогда мог представлять Северный полюс? Теперь он становится точкой скрещивания путей между Европой и Америкой, путей сверхвысотного воздушного транспорта. А эта-то точка и изучена до сих пор менее всего.
