Святослав Логинов - Сослагательное наклонение
И всё бы хорошо, но в 1665 году во время войны с Польшей старший брат Степана – Иван Разин, тоже командовавший казачьим полком, вздумал показать норов и в самый разгар военных действий увёл полк к родным куреням. Расчёт был прост: не станет же воевода – князь Долгоруков, отводить всё войско, чтобы поймать и примерно наказать один мятежный полк. А потом, когда страсти остынут, поди, сыщи виноватого. Однако, и на старуху бывает проруха: беглецы были перехвачены и окружены отрядами регулярной армии. Казаки быстренько принесли повинную, обещав заслужить прощение бедовыми головушками. Процедура стандартная, повинную голову, как известно, меч не сечёт. Лишь в особо серьёзных случаях выбирались четверо виновных из числа зачинщиков и вешались в назидание остальным. Обычно зачинщиками становились людишки самые ничтожные, каким на круге казацком и слова не дают. Однако, на этот раз князь призвал к ответу полковника. Иван Разин был повешен на глазах у своих подчинённых.
Должно быть, Стенька действительно любил старшего брата, потому что с этих пор он жестоко и изобретательно мстил всему миру и, в первую очередь, родной стране. История знает примеры подобного рода.
Формально, летом 1667 года Разин действовал в интересах казацкой старши́ны. После похода Василия Уса на Дону слишком прибыло гулящих людей, в то время как хлеб отпускался из России по старым росписям, только для реестровых казаков. В таких случаях войско Донское снаряжало отряды за зипунами. Состояли отряды из казацкой голытьбы, но снаряжались старши́ной, выдававшей оружие, порох и всё остальное, потребное для похода. Если поход был удачен, основная добыча скупалась достаточными казаками за бесценок, если поход проваливался, и значительная часть войска погибала, то на Дону становилось просторнее, и социальное напряжение снималось. Во всех случаях казацкая верхушка оказывалась в выигрыше.
Однако, в середине семнадцатого века положение донского казачества изменилось. После присоединения в 1654 году Малороссийских земель, стали невозможны набеги на ляхов; в то время как на юго-западе местность регулярно опустошалась запорожцами, которым тоже хотелось зипунов. К тому же, турки в это время укрепляют Измаил, перекрыв путь в Бесарабию. Второе традиционное направление грабительских походов – Крым и Чёрное море. Знаменитое Азовское сидение имело целью не столько величие России (в конце концов, Россия ничего не выиграла в результате Азовской войны), сколько возможность беспрепятственно выходить в Чёрное моря для грабежей северной Анатолии. В пятидесятых годах семнадцатого столетия Азовская крепость была заново отстроена турками и перекрыла казакам путь к турецким берегам.
Жаждущим чужого добра оставался единственный выход: на Волгу и Каспийское море. Правда, и калмыки, и едиссанские татары к тому времени признали вассальную зависимость от русского царя, но воровских казаков такая мелочь остановить не могла, да и никогда закон не останавливал грабителя. Приведём такой пример… Ещё за сто лет до описываемых событий важным источником дохода уральских купцов были вооружённые набеги на иноверцев, как тогда говорили: на «своих поганых». В том числе, у купцов Строгановых имелся особо доверенный приказчик Василий Тимофеевич Аленин, который занимался грабежом инородцев, чьи земли давно вошли в состав русского государства. Занятие это приняло такой размах, что Иван Грозный вынужден был строго повелеть, чтобы никто не смел «безуказно грабить мордву и черемис». Однако, даже царское слово не смогло прекратить грабежей, слишком уж выгодным казалось это занятие. Василий Тимофеевич, чтобы не компрометировать хозяев, сменил имя, обратившись в Ермила Тимофеевича, действующего, якобы на свой страх и риск. Однако, грабёжное по-прежнему сбывалось через торговый дом Строгановых. Одновременно Строгановы добивались у царя разрешения самостоятельно воевать против соседей. Чувашей и мордву, которые исправно платили ясак, Грозный в обиду не дал, а вот независимое царство Сибирское отдал на поток и разграбление. Василий-Ермил к тому времени был уже настолько популярен, что его называли не по имени-отчеству, а уменьшительным именем – Ермак. Такое обращение показывает особое уважение народа, вспомним, что Разин тоже остался в памяти не Степаном, а Стенькой.
Покорение Ермаком Сибири – кто ж не слышал об этом замечательном событии? А что народный герой с самого начала был доверенным лицом гангстерского синдиката Строгановых, известно немногим.
Точно также и Стенька неуказанным образом уводил лишний люд громить мирные татарские юрты. При этом само собой разумелось, что и купцам – русским да персидским – придётся несладко, но всё это мало трогало казацкую старши́ну. Попадётся Стенька царским воеводам – ответит головой, а крёстный, снарядивший поход, как бы и ни при чём. Вернётся Стенька с зипунами, будет и достаточным казакам пожива. Но на этот раз Корнила Яковлев со товарищи просчитались, не учли, что Стенька уже не домовитый казак, водивший полки и возглавлявший посольства, а отморозок, думающий лишь о мести.
Первое, что сделали воровские казаки, выйдя к Волге, – перехватили барки с хлебом, идущие на Дон.
Казалось бы, донские степи, черноземье, самые что ни на есть хлебные места, однако, именно тут в течение столетий пролегал русский фронтир, Дикое Поле. Непрерывная война всех против всех не стихала ни на миг: калмыки, ногайцы, каракалпаки, едиссанские и крымские татары резали друг друга. Русские казаки не уступали, а может быть, и превосходили по части грабежей воинственных соседей, но растить хлеб на благодатных землях не могли. Посеять – не проблема, а вот достанется урожай кому угодно, только не пахарю. Опять же, казак обязан по первому призыву бросать хозяйство и выступать в поход. Землепашец не мог нести такую службу, поэтому царскими указами служилым казакам запрещалось заниматься земледелием. Хлеб присылался на Дон из России и выдавался реестровым казакам в счёт жалованья. Последний раз списки служилых казаков составлялись в 1665 году, а с тех пор на Дону прибыло слишком много гулящих людей. Присылаемого хлеба не хватало, но без него войску Донскому грозил настоящий голод. Конечно, богатые казаки с голодухи мереть не станут, гибель грозила лишь бесштанной голытьбе, такой же, что и разинцы, но, как видим, голодный голодного тоже не всегда разумеет. Со смехом и весёлым гиканьем хлеб был утоплен в Волге.
Так начались многократно воспетые простым народом Стенькины подвиги.
Ещё раз повторим, без Сеньки Разина хлеб, идущий на низ, и рыба, предназначенная для верховых городов, всё равно, скорей всего были бы уничтожены. А вот остановить вакханалию разрушения атаман мог. Но не захотел.
