Святослав Логинов - Сослагательное наклонение
Аппетиты, как видим, немалые, но и шансы на победу у антитурецкой коалиции были внушительные. Осетинские и грузинские князья ещё в середине пятидесятых присягнули на верность России и были готовы выступить в любую минуту, так же как румынские бояре и валашский господарь. Сербы и болгары видели в московском царе единственного православного государя – своего государя! Даже властели Дубровника – формально независимой средиземноморской республики предпочитали иметь в соседях москалей, но не турок. Во всяком случае, совет властелей обещал предоставить русским флот для освобождения греческих островов.
С достоверностью можно утверждать, что война была бы победоносной. Слишком уж ослабла к этому времени лоскутная Блистательная Порта, а народы, населявшие её, успели оправиться от шока, вызванного завоеванием и были готовы стряхнуть сельджуков со своей шеи. К тому же, из реальной истории мы знаем, что хотя война на два фронта была сорвана несвоевременным Персидским походом Разина, но Персия и в одиночку справилась с Турцией, прекраснейшим образом оттягав у неё Ирак. Конечно, удерживала она эти земли не долго; немедленно после смерти Аббаса II в Афганистане началось восстание пуштунских племён поставившее Персидскую империю на грань гибели, так что Персии стало уже не до Ирака.
Конечно, ни один человек, хотя бы немного разбирающийся в истории, не поверит, что Россия смогла бы навеки удержать завоёванное. Раздел Польши, как мы помним, ни к чему доброму не привёл. Не исключено, что Греция или Румыния в составе русского государства начнут играть роль разрушающего фермента… С другой стороны, население этих стран было православным, в то время как в Польше живут католики. Короче, тут мы вступаем на зыбкую почву домыслов и, следовательно, должны предполагать самый худший вариант изо всех возможных. Но даже в самом худшем случае, юго-восток Европы избавлялся от турецкого ига. А уж в Константинополь и проливы Мраморного моря Россия вцепилась бы всеми когтями, так что окно в Европу было бы проломлено на полсотни лет раньше, и дедушкой русского флота стал бы не ботик Петра Первого, а настоящий первенец – барк «Орёл», спущенный на воду в мае 1668 года. Номинально он предназначался для борьбы с каспийскими пиратами и лично Серёжкой Кривым, но в реальности это было учебное судно, где готовились военные моряки для грядущего средиземноморского флота России.
Стать морской державой за пятьдесят лет до Петра – это уже немало. Несомненно, Испания постаралась бы запереть русский флот в Средиземном море, подобно тому, как в реальности Турция запирала Россию в Чёрном море, но всё же Средиземноморье это не локальный Черноморский бассейн, а Гибралтар – не Босфор и не Дарданеллы, которые можно перегородить цепью. Дело не обошлось бы без столкновений с пышно дряхлеющей Испанией, без временных и непрочных союзов с Нидерландами и Англией, стоящей на пороге славной революции. Все они тайно или явно будут поддерживать египетских мамелюков и провоцировать антирусские настроения в Греции. С другой стороны, в дело вмешается армянский капитал, получивший выход в Европу и возможность свободного развития (помним, что населённые армянами вилайеты Эрзерум, Харберда и Ван после раздела Турции отошли к России, а переселение армян-беженцев в Персию полностью прекратилось). Купцы Новой Джульфы с самого её основания в 1606 году вели торговлю с Россией, пользуясь многими привилегиями, а после окончания войны большая часть армян вернулась в Старую Джульфу и Карс. Энергичное и прекрасно знающее восточные рынки армянское купечество быстро наладит транзит колониальных товаров в Западную Европу, перехватив рынки у одряхлевших торговых республик: Генуи, Венеции и Дубровника. Реальное сопротивление русско-армянскому натиску могла бы оказать лишь Голландская Ост-Индская кампания, но за спиной Нидерландов не стояло мощной, энергично развивающейся России. Английская Ост-Индская компания хотя и была организована в 1600 году, но до 1688 года реальной силы не имела, да и вся Англия, ослабленная долгой гражданской войной, не играла в середине XVII века заметной роли в мировой политике.
Наиболее мощным европейским государством в ту пору, несомненно, была Швеция. Ряд блестящих побед одержанные Густавом-Адольфом Вазой, а после его гибели – другими шведскими полководцами, положили конец Тридцатилетней войне, полностью разорившей Германию и возвысившей Швецию. Но теперь молодое королевство оказывалось на задворках Европы, и это не могло понравиться истинному организатору шведских побед, министру финансов барону Врангелю. Необходимо было переводить торговые пути на север, поэтому Швеция безо всякой войны возвращает России Орешек, Копорье и Иван-город, сохранив за собой Гельсингфорс, Нарву и Ниену. Восстановление древнего пути из варяг в греки оживило Новгород, практически уничтоженный Иваном Грозным. Вместе с Новгородом воспрял и весь русский Северо-запад. Разорённая бесконечными усобицами Европа уже ничего не могла противопоставить русской экспансии.
Для успешных действий в Западной Европе требовалась регулярная армия. Основу её составили полки солдатского строя, некогда скопированные с мушкетёров Франциска I и Людовика XIV. Стрелецкие полки также реорганизовали на современный лад. Войско Донское, которому уже не приходилось сдерживать натиск с юга, постепенно превращалось в регулярную конницу, казацкая вольница оставалась либо на западных границах, вечным жупелом для Польши и Австрии, либо на востоке и юго-востоке, вдоль Терека, Яика и сибирских рек. Именно туда стремились беглые крепостные из центральной России. Впрочем, крепостничество уже клонилось к закату: армия нового типа и стремительно развивающаяся торговля требовали иных социальных отношений.
Трудно сказать, во что вылилось бы для России царствование Петра I. Здесь наше сослагательное наклонение разливается в бесконечное море домыслов. Психиатры говорят, что эпилептик не может быть параноиком, но это не мешало Петру быть правителем противоречивым и малопредсказуемым. Но в любом случае, он уже не стал бы слепо копировать впавших в ничтожество голландцев, воспитание он получил бы не заморское, а самое передовое – русское, и его неуёмной энергии нашлось бы обширнейшее поле деятельности.
Оставив пустые фантазии, вернёмся на твёрдую почву исторической неизбежности. Как бы ни сложились дела России в Средиземноморье, огромное количество учёных греков приедет в Москву и другие русские города. Держава, собравшая под своей сенью столь великое множество народов, объединённых лишь общностью вероисповедания, неизбежно станет воспринимать чужие культуры. Следом на греками потянутся итальянцы, чью, чью родину рвут на части Испания, Австрия и Франция; из разорённых протестантских земель придут последователи великого педагога Яна Коменского. Лишённые возможности вести религиозную пропаганду, они, тем не менее, принесут в Россию свежий воздух свободомыслия. Возрождение, зачахнувшее в Европе, найдёт благодатную почву в русских сердцах. И не надо думать, будто дремучая Русь неспособна воспринимать передовые идеи. Руси давно нет, есть Россия. Алексей Михайлович был не только любителем церковного пения, но и заядлым театралом, а в славянских друкарнях печаталось светских книг ничуть не меньше, чем духовных. Не будь этого, никакому Петру Великому не удалось бы преобразовать Россию.
