Ирина Ванка - Секториум
— Кто это у нас такой супермен? — Миша развернул документ с важностью гаишника, который поймал водителя на парковке в неположенном месте. — Ах, как же, как же! Адам Богуславович! Давненько вас не видать! Смотрите-ка… 61-го года рождения, 30-го ноября… соответственно, документик-то устарел еще в прошлом веке.
— Кстати, Миша, сделай ему документ, — распорядился шеф.
— На двадцать лет моложе, — согласился Миша, — за вычетом прогулов. Адам Богуславович у нас оказывается Стрелец, а ведет себя, извиняюсь, как гад ползучий. Скажи ему, шеф, Стрельцы не подкладывают друзьям заподляны.
— Вы все у меня Змееносцы, — сказал вдруг шеф неожиданно серьезно.
— Кроме Миши, — добавила я и отобрала паспорт, — не может придержать свое скорпионье жало.
Адам положил паспорт в карман и с хрустом застегнул молнию, которая не застегивалась с прошлого века. В другой карман он опустил кредитку, с корой шеф направил его в магазин приодеться. Затем он пошел в лабораторию лечиться дальше.
— Не проспался мужик? — предположил Антон.
— Нормальная ломка, — ответил Миша со знанием дела. — Переломается — человеком станет. А нет, так я помогу.
— Да, боже мой! Индер не может его с иглы снять?
— Чувак на сцену подсел, — объяснил Миша Антону. — Со сцены его только вперед ногами.
— Миша… — попросила я.
— Тогда на Блазе бы его подлечить, — не угомонился Антон.
— У Адама энергетическая зависимость, — объяснил шеф всем присутствующим. — Таких как он, на Блазе не лечат. Вместо того, чтобы дразнить его, лучше загрузите работой. И вообще, — он с укоризной поглядел на Мишу, — я бы рекомендовал соблюдать осторожность в общении с ним.
— Я прослежу, — пообещала я. — В экспедиции они у меня будут молчать. Оба будут Рыбами по гороскопу.
— Ты никуда не поедешь.
— Почему?
— Потому что останешься в офисе.
Миша удовлетворенно хмыкнул.
— И ты останешься, — сказал шеф. — Адам работает с ФД, Джон ассистирует, Имо управляет машиной. Все! Колхоз там не нужен.
— Как это Имо управляет машиной? — испугалась я.
— Я буду на Лунной Базе, Миша останется за главного в офисе…
— Что же это, Имо будет управлять «тарелкой»? — не понимала я. — Имо?!
Имо меланхолично возвышался в углу.
— Его учили пилотажу, — сообщил шеф. — И если он прогуливал занятия, у него будет хороший повод пересмотреть отношение к учебе.
— Имо, тебя учили, — испугалась я еще больше, — и ты прогуливал?
Имо кивнул в момент второго вопроса. То есть, из контекста стало ясно, что он именно прогуливал. Но, если вспомнить, что мой сынок «тормоз» и просто не успел среагировать, то, стало быть, его все-таки учили.
— А практические занятия ты тоже прогуливал? — поинтересовалась я.
— Он справится, — ответил шеф, и Имо еще раз кивнул. Из чего опять не было ясно, прогуливал или справится?
— Мне надо быть там, — настаивала я. — Это моя работа. Никто кроме меня не распознает фон.
— Поэтому ты будешь сидеть в офисе, — напомнил шеф, — готовиться к работе. Как только будет нужно, тебя пригласят.
Экспедицию ждали. Миша весь день не отлучался с рабочего места. Ксю не пошла на зачет. В ответственный момент они ладили особенно. Может, оттого, что Ксю наконец смирилась с человеком, которым ее с детства пугали. Может, Миша изобрел универсальное средство против ее капризов:
— Выгоню с работы! — грозил он. — Так и будешь жить на папины алименты!
Это было категорически неприемлемо для самолюбия Ксюши. После такой фразы она умолкала, оставляя последнее слово за Борисычем. Даже теперь, когда Миша выгнал ее из кабинета, она не стала спорить. Только надулась и пришла ко мне в холл.
— Не угостите сигареткой, Ирина Александровна? — спросила она, развалившись в кресле.
— Действительно, не угощу. А как ты догадалась?
— Ну, пожалуйста… Безникотиновую.
— Где ж я возьму такую?
— Там, — указала она, — на верхней полочке бара. — В коробке, на которой написано «марихуана».
Похоже, сигарета здесь была ни при чем. Ксюше нравилось выпендриваться перед Сиром, который сидел как раз у стойки бара и что-то писал.
— Сириус, поищи там какую-нибудь ириску, — попросила я, — и дай ребенку, пока мне не пришлось дать ей ремня.
— Почему не идешь домой, Ксения? — спросил Сир и отложил рукопись.
— В Минске дождь, — ответила она. — А я без зонта.
— Он прекратится, когда ты выйдешь.
— Черта-с два! Шлейф идет через всю Прибалтику. Не верите? Посмотрите с радара.
Сириус достал черный зонт, откуда ни возьмись, словно из рукава вынул, и положил перед девушкой.
— Открой его и дождь прекратится, — сказал он.
Ксюша сперва смутилась, чего прежде не делала никогда. Потом раскрыла зонт и повертела над головой.
— А автограф? — спросила она. — Кто мне поверит, что это ваш подарок?
Даритель достал белый маркер, также, непонятно откуда. Подошел и написал на куполе: «Сириус сказал, что дождя не будет». Затем он снова устроился с рукописью в кресле и стал ждать, когда Ксения выйдет.
— Что вы будете делать, если нашли архив фронов? — спросил он, как только мы остались вдвоем.
— Постараемся дешифровать его.
— А потом? Вега уедет, а мы? Что будет с нами?
— Сир, когда, по-твоему, наступит конец света?
— Он уже наступил.
— Что еще шеф должен для нас сделать?
— Что? — удивился Сириус. — Разыскать их. Вот что!
— Фронов?
— Мы же не имеем технической возможности сделать это сами.
— Фроны опережают сигирийцев в развитии больше, чем сигирийцы землян. Никто не знает точно, живы ли они до сих пор. Сиги не волшебники и не ставят задачу нас спасать. О каких возможностях ты говоришь?
— О технических, — напомнил он.
— За пределами Кольца сиги бессильны. Фроны, если они есть, близко не подойдут к Магистралям.
— Шеф боится… Тоже мне, миссия! Как только он убедится, что Землю сделали фроны, он закроет контору и задаст стрекоча. Увидишь.
— Давай сначала дождемся экспедицию.
— Но вы же команда! — разошелся Сир, словно влез на трибуну. — Он же выбрал вас специально для этой работы. Он же все делает вашими руками, а вы глядите на него, разинув рты…
— Что ты предлагаешь? Свергнуть шефа и посадить тебя на престол?
Сириус умолк. Отложил бумаги на стойку бара, стал набивать трубку табаком. Рукопись тем временем рассыпалась по полу, но Сир не нагнулся к ней, пока не закончил.
— Ты что, не можешь взять компьютер? — не понимала я.
Мне его пристрастие писать на бумаге с самого начала было категорически непонятно.
