Людмила Стрельникова - Метаморфоза
— Что ж, и в таком возрасте можно нагрешить. Может, она собирается устроить себе пышные похороны на чужие средства, тем более, что своих не стало, — пошутил Евгений.
— А у Варвары Ивановны тоже ведь украли перстень, — вспомнила Татьяна Сергеевна.
— Значит, в нашем доме вторая кража, — заключила Валентина. — Получается, что вор дважды бывал в нашем подъезде. Кто-то же должен был его видеть. Когда вы в последний раз надевали свои украшения? — обратилась она к соседке, пытаясь выйти из тупика.
— Месяц назад.
— И больше не прикасались?
— Нет. Незачем было. А соседка меня пригласила в филармонию. Вот и понадобились украшения — я полезла, а их нет.
— Месяц назад. Значит, их могли украсть и не сегодня, а месяц назад? — пробовал мыслить логически новоявленный следователь.
— Могли, — подтвердила соседка.
— И деньги могли месяц назад исчезнуть?
— Могли, — снова покорно кивнула Татьяна Сергеевна, — На мелкие расходы я оставляю в сумочке небольшую сумму, а излишки откладываю в кошелёк.
— Ваше невнимание очень осложняет следствие, но ничего, распутаем, найдём и вернём, — ободрила Валентина, задумчиво походила по комнате и спросила: — Так кого же вы видели в последние два месяца? Вспомните, кто заходил к вам, кроме нас троих, возможно, какое-нибудь служебное лицо; газ приходили проверять или электросчётчик.
— Служебные лица? Да, они были, — обрадовалась пострадавшая. — Из домоуправления приходили, переписывали, в каких квартирах горячая вода плохо бежит; почтальонша телеграмму приносила, врач заходил, я неделю болела, вызывала на дом. Из телеателье мастер приходил, телевизор чинил; портниха два раза была, мне примерку делала.
— Вот это уже следствию интересно, — сразу оживилась Валентина, стараясь выражаться как можно солиднее. — Указанные личности мы установим, отдыхайте. Всего хорошего.
Валентина и Евгений поспешили распрощаться, чтобы надоедливая соседка не увязалась за ними. Хотелось отдохнуть и мысленно проанализировать имеющиеся факты. Вернувшись домой, полицейский переоделся в домашнее спортивную форму и сел ужинать.
— Ты что, думаешь сама расследовать кражу? — спросил Евгений супругу и, не дожидаясь ответа, начал отговаривать: — И не думай. Дело ответственное, не для твоего ума. Люди специально учатся, чтобы расследовать преступления, а ты — самозванец.
— Рассуждаешь, как все женщины, — запальчиво возразила Валентина. — Тебе бы только, чтобы я дома сидела да телевизор смотрела. А мне деятельность требуется, понимаешь — деятельность… Она собиралась добавить ещё что-то, но в эту минуту в комнату без стука и звонка ворвался я, благо дверь они забыли закрыть, иначе бы, занятый собственными мыслями, я с разбегу разбил бы о неё себе голову.
— Друзья, друзья! — закричал я с порога истошным голосом, напугав обоих. — Несчастье, у меня опять несчастье!
— Снова лаборатория взорвалась? — приподнялся мне навстречу удивлённый Евгений.
Я плюхнулся на стул с такой безнадёжностью, что он, еще не зная, в чём дело, поспешил меня утешить:
— Не беспокойтесь, лабораторию вы восстановите, мы поможем. А если вы переживаете относительно нас, так мы запаслись терпением, подождём.
— Вас обокрали? — подозрительно спросила Валентина, настроенная уже только на кражи.
— Хуже, — с отчаяньем вымолвил я. — Целая авантюра.
— Успокойтесь, съешьте тарелочку супа, — мягко предложил Евгений, пододвинув мне тарелку с очень подозрительным содержимым.
Я собирался было возопить: «Какой может быть суп, когда гибнет лаборатория и многолетние труды!» — но чувство голода, которое проснулось во мне сразу же при виде аппетитно накрытого стола, возопило во мне громче и заглушило мои первоначальные намерения. Став благоразумным, я решил сначала поесть и успокоиться, а затем перейти к объяснению. Суп, несмотря на подозрительный вид, оказался очень вкусным, и я попросил добавки. Когда и вторая тарелка опустела, по моему телу вместе с теплом разлилось олимпийское спокойствие, и я уже без всяких возгласов, пугающих моих приятелей, стал рассказывать:
— Помните, друзья, тот день, когда вы пришли ко мне с сообщением, что у вас будет ребёнок? — они кивнули. — Буквально минут за десять до вашего прихода в лаборатории произошёл взрыв, уничтоживший мои препараты и аппаратуру. После взрыва я занялся исследованием своих записей, чтобы проверить формулы. Возможно, предполагал я, какой-нибудь химический элемент вызвал взрыв в соединении с одним из компонентов воздуха. Герметизация, к сожалению, у меня слабовата, собирался усилить — не успел. Я проверил в тетради страницу за страницей и вдруг обнаружил провал — три вырванных листа, именно те, которые давали завершающий этап опытов. Видите ли, — стал пояснять я, — новый препарат получается поэтапно, в результате серии преобразований одного вещества в другое. Путём соединения известных всем химических веществ я получаю новое вещество, его соединяю с другим химическим элементом, получаю следующее. На основе этого нового делаю далее, и так двадцать последовательных реакций, в результате которых и синтезируется мой препарат. Конечно, тут участвуют ещё два важных фактора — температура и давление. Об этом у меня, к счастью, записано не было, последнее, как ключ к тайне, я всегда хранил у себя в памяти. И вот три наиболее важных листа из моих трудов исчезли бесследно. Это заставило меня внимательно обследовать помещение. Хорошо, что я так увлёкся проверкой записей, что оставил лабораторию в таком виде, в каком вы её и застали после взрыва. К тому же, убирать что-то я побаивался по той причине, что проверив теорию, должен был тщательно исследовать всё, что осталось от моих препаратов. Дальше мне пришлось обратиться к журналу наблюдений, там точно записано — где какое вещество лежало, в чём и в каком количестве. По этому журналу, учитывая силу взрыва, направление и возможное смещение химических веществ и препаратов, я внимательно исследовал всё, что осталось в помещении, и пришёл к выводу, что взрыв случился не по моей вине и вовсе не потому, что произошла какая-то не предвиденная мною химическая реакция. Я обнаружил в своей лаборатории следы пороха.
— Пороха?! — в один голос удивлённо воскликнули мои приятели.
— Да, пороха, — подтвердил я.
— Значит, кто-то специально пытался уничтожить вашу лабораторию, — выдвинула версию Валентина.
— Нет, ошибаетесь, не уничтожить, а скрыть следы преступления. Я выяснил, что мой новый препарат исчез, а не взорвался со всем прочим. Он хранился у меня здесь же, в шкафу, в пустом металлическом отделении. Шкаф пострадал от взрыва, но ни на его стенках, ни на стенах лаборатории и вообще нигде поблизости я не обнаружил никаких следов препарата, ни десятой доли миллиграмма, хотя все прочие вещества, все до одного, были мной зафиксированы.
