Александр Петров - Свет обратной стороны звезд
Конечников стал последовательно отключать маневровые группы, имитируя повреждения в бою. Интерпретатор справлялся с управлением, пока первый лейтенант не деактивировал 75 % моторов. Это было лучше, чем отлично.
Он и представить себе не мог, что так получится. Наступил черед эланцев до дрожи бояться беспощадных маневров деметрианских rabiaj hundoj.
Первый лейтенант включил нормальный режим и устроил сумасшедшую гонку с препятствиями, имитируя прорыв зенитного заслона и маневры над самыми башнями вражеских кораблей. Что это означало в реальном бою, трудно было переоценить. Маленький кораблик становился неуязвимым для огня неприятеля. Сам же он мог делать с противником все, что заблагорассудится. Опробовав самые разнообразные варианты, Конечников отключился.
«Все будет хорошо», — подумал он. — «Если только сегодня я осмелюсь пойти против командира и Кодекса… Но за это могут и расстрелять».
Вдруг он обнаружил, что рядом стоят Ильин и Васька. Оба внимательно и придирчиво, каждый по-своему оценивали работу командира. Конечников смутился.
«Да ладно, не тушуйся», — сказал зампотех, словно почувствовав его мысли. — «Если придем обратно, — скажут молодец, герой. Не придем, — упрекать некого будет».
Васька просто поднял большой палец в знак одобрения.
Федор посмотрел на экран. К скауту двигался транспортер с кухни.
— Завтрак приехал, господа, — произнес Конечников. — Всем принимать пищу. Обо всем постороннем на время трапезы — забыть.
После еды он смог привести в порядок и себя. Дела кончились. За три дня все было приведено в норму и вмешательства больше не требовало. Началось придумывание себе занятий.
Первый лейтенант приказал Ильину устроить для матросов практические занятия по отработке борьбы за живучесть корабля. Отсеки ракетоносца наполнились топотом и криками. Там и тут сновали люди в масках, устанавливая портативные полевые генераторы, вытаскивая из назначенных планом зон поражения условно раненых.
Конечников сам пожалел, что все это затеял. Но для матросов это было лучше, чем отнимающее силы томительное ожидание старта.
Спасаясь от бедлама, Федор решил заняться артиллерией скаута. Он переоделся в рабочий комбинезон, надел теплую куртку, ранец с левитатором, магнитные ботинки. Натянул на голову «хрипун» — легкий дыхательный прибор. Дыхательная маска была необходима для выхода в пространство ангара, заполненное смесью гелия и азота.
Конечников выбрался в тамбур шлюза, чувствуя, как его тело меняет вес при каждом шаге — гравитатор малого радиуса действия не обеспечивал равномерного ускорения по всему объему.
Насвистывая какую-то привязчивую, глупую мелодию, он снял блокировку. Поднялся по лесенке, открыл люк на потолке разрисованный перемежающимися ядовито-желтыми и угольно-черными полосами, с табличкой «ОСТОРОЖНО, АТМОСФЕРА НЕПРИГОДНА ДЛЯ ДЫХАНИЯ».
С той стороны люка было темно. Сверху пробивался жиденькие лучики света от габаритных огней. Конечников сделал несколько шагов, и зона гравитации закончилась. Поддержание искусственной тяжести во всем громадном объеме ангара было делом ненужным, расточительным и откровенно вредным, увеличивающим и без того немалую нагрузку.
Первый лейтенант привел в действие левитатор, двигаясь по стене вверх, пока не выбрался внешнюю смотровую галерею. Галерея по совместительству была ребром жесткости системы базирования, также как и «стена», которая на самом деле являлась циклопической несущей балкой.
Все тонуло во мраке, создавая впечатление пустого пространства вокруг. Но Федор знал, что сверху и снизу, в ячейках хранения, один над другим лежат громады боевых звездолетов.
Обычными зрением угадывался лишь сосед по уровню, скаут с номером 2812, корабль капитана Лапина, обозначенный неяркими габаритными огнями и свечением приборов за прозрачными стенками «скворечника».
Его черный, как крыло ворона корпус, сливался с окружающим мраком. Корабль выглядел небольшим, хотя его длина приближалась к двумстам метрам.
С-29 разрабатывался не только как малый ракетоносный крейсер, но и как атмосферный штурмовик. Это заставило придать кораблю аэродинамическую зализанную форму с короткими, широкими крыльями в кормовой части и центральным оперением, роль которого выполняло дискообразное утолщение по миделю.
На скауте Федора вдруг ярко засиял блистер артиллерийско-корректировочного поста, превратив звездолет в фантастического одноглазого дракона. В свете, проходящем через стекла кабины, стали видны покатая поверхность корпуса, универсальные башни центральной площадки первой батареи с короткими, убранными под обтекатели стволами комбинированных артиллерийских установок. Отблески света заиграли на выпуклостях брони главной массометной башни, которая лежала за пределами светового круга.
— Стрелкин, слышишь меня? — вызвал Василия Конечников.
— Слышу, Крок, — отозвался Стрельников.
Крошечная фигурка в фонаре кабины помахала рукой.
— Я на месте. Выключи иллюминацию, глазам больно.
— Есть, командир.
Свет потух. Федор поморгал глазами, настроился. Тьма начала расступаться, открывая перспективу, прорисовывая уходящую глубоко вниз пропасть, наполненную гигантскими балками, фермами, распорками, и такую же, но развернутую вверх бездну. Черные туши звездолетов нависали сверху и уходили вниз, насколько позволяло видеть зрение.
На армейском жаргоне система называлась «обойма». Конструкция была памятником надеждам двадцатилетней давности на новое чудо-оружие. В то время гиперпространственные корабли прятали от посторонних в бронированные ангары и думали, что именно не привязанные к телепортам ракетоносцы помогут добиться решающего превосходства в растянутой на тысячелетия бесконечной войне.
Ночное зрение превратило слабый свет далеких габаритных огней в ослепительные пятна. Конечников хотел было попросить убрать габариты, но подумал, что глаза привыкнут. Ему вдруг вспомнилось, каким шоком было для него узнать, что нормальные люди в темноте не видят.
Наследие времен, когда его предки прятались в толще горы Хованка, древнего, источенного ходами потухшего вулкана, оказалось кстати. Способность видеть в кромешной тьме, в сочетании с абсолютно ненужным для обычного человека прозрачным колпаком «скворечника», давало Конечникову огромное преимущество в бою, позволяя видеть то, что порой не замечали локаторы и не могли вычленить в потоке помех гравиметристы.
— Стрелкин, у тебя все комендоры работают? — спросил он.
