Александр Петров - Свет обратной стороны звезд
— Дрочить закачиваем и быстро все поднимаемся! — отрубил Конечников.
— Дурак ты Федька великий, — сонно пробубнил Стрельников, возвращаясь из царства сна в тесное нутро корабля.
Командир операторов-наводчиков потянулся за рассолом, который стоял у него на тумбочке. — А, блядь… Я понимаю, когда водку оставишь — выжрут, но чтобы рассол…
Василий с огорчением посмотрел на ополовиненную банку с мутной бурдой, в которой плавали ошметья лука и зелени, потом жадно выхлебал все.
— Это Комар, наверное, когда ночью на смену поднялся, маленько принял для бодрости, — сказал Миронов. — По-соседски…
— Мирон, а что ты за него заступаешься? Сам, небось, приложился.
— Да ладно, Стрелкин, пожалел говна. Не водка ведь.
— Да чтоб ты обосрался, гондон штопаный… — в сердцах пожелал ему Василий.
— От гондона и слышу, чудила грешная, — обозлился лейтенант.
Он приподнялся на кровати, готовясь вскочить.
— Отставить! — резко и отрывисто крикнул Конечников. Потом добавил более спокойно. — Мордобой и бухло отставить до возвращения.
— И не бухло, а рассол, — ворчливо заметил Стрелкин. — Напиток, который сейчас ценнее винного порциона.
— Хороший артиллерист тоже многого стоит, — буркнул себе под нос Миронов.
— Парни, не копайтесь, — подстегнул их Конечников. — Я хочу, чтобы «дуры» на «ять» летали, и расчеты пушек были не обкуренные.
— Да ладно, тоже мне командир нашелся, — ворчливо сказал Василий. — Палыч вон по курортам, наверное, а мы тут…
— Ты вспомни, что мы не армия, а Дальняя Разведка, — заметил Конечников, засовывая ноги в штанины брюк. — Часто мы своими прямыми обязанностями занимались?
— А вы знаете, господа, — произнес Василий мечтательно, — с каким бы удовольствием я сейчас сопроводил бы транспорт. Висели бы над какой-нибудь планеткой, от скуки угорали, дурь шмалили. А по вечерам при параде летели бы к научникам в гости. Водку пить и пороться с тетками. У планетологов красивые бабы есть, прямо киски.
— Пиписки, — в тон ему ответил Федор, завершая процесс одевания. — Вставай, страдалец. Будет тебе сегодня групповуха.
Конечников вышел в коридор. Дневальный на посту у боевой рубки прокричал — «Здравия желаю, господин первый лейтенант» и вскинул руку, отдавая воинскую честь.
— Вольно, вольно, — ответил он, кивая головой. — Малявин где?
— Второй лейтенант Малявин, к командиру! — заорал дневальный.
— Чего глотку дерешь? — недовольно заметил Конечников. — Радио зачем? Попроси, чтобы подошел через 15 минут.
Он не стал объяснять, что хотел бы умыться и почистить зубы.
Но Антон Малявин, старший дежурной смены наряда, был поблизости и явился на призыв. Конечников огорченно вздохнул, и приказал себе успокоиться. «На тот свет пустят и так», — подумал он.
— Привет, Малява, — сказал Конечников.
— Привет, Крок, — ответил второй лейтенант.
— Как настроение? — поинтересовался Федор.
— Бодрое, горим синим пламенем.
— Сплюнь.
— Тьфу! Привычка дурацкая.
— Происшествия были?
— Нет.
— Контейнеры закрепили?
— Да.
— Надежно? Систему сброса проверили?
— Да Крок, порядок.
— Антон, а в твоей епархии как?
— Штурманская группа трезвая! — отрапортовал Малявин. — Толку от нас… Все равно через кольцо пойдем.
— А кто траектории эланских кораблей считать будет?
— Полковник Гагарин, — зло ответил Малявин.
— Да ладно, Малява, прорвемся. Действуй по распорядку.
Малявин, позевывая, отправился к терминалу, заказывать завтрак на личный состав.
Боевая рубка находилась в дискообразном расширении корпуса за «гребнем» первой артиллерийской батареи. Конечников приложил браслет к считывателю замка. Толстая компресситовая дверь нехотя отползла в сторону.
В плотно заставленном оборудованием отсеке стоял полумрак. Необходимость экономить каждый миллиметр объема, заставила конструкторов корабля спрессовать огромные, на целые залы, посты управления в компактные рабочие места для десятка операторов.
Темноту рассеивали экраны мониторов, неяркая подсветка рабочих мест и разноцветные огоньки индикаторов на пультах. Ходовая смена располагалась согласно штатного распорядка.
В самом начале рубки находились пилоты. В этой ее части блистеры остекления доходили почти до пола, давая приемлемый обзор по курсу.
За пилотами помещался островок наблюдателей, окруженных десятками разнокалиберных мониторов от стационарных и поисковых камер.
Позади «галдящей команды», располагались рабочие места расчетчиков штурманской группы, радар-операторов, энергетиков, техников и инженеров группы защиты, радистов.
Все люди были заняты делом. На обзорных экранах и приборных дисплеях отображался ход самопроверки.
Большинство специалистов встало за 2 часа до подъема, чтобы обстоятельно проверить свои системы. Федор обошел тесное пространство, поздоровался с зампотехом корабля, пилотами, инженерами, радистами. Конечников подробно расспросил, как обстоят дела на скауте, как настроение коллег.
Люди храбрились, один лишь первый лейтенант Ильин с усмешкой сказал — «А не все ли равно где…».
У пилотов Конечников ненадолго задержался. Они тоже занимались своим хозяйством: проверяли резервные пульты ручного управления, штурвалы с цифро-аналоговыми преобразователями и системы управления голосом. Именно над ними колдовали Комаров и его напарник второй лейтенант Кольцов, настраивая блоки этой редко используемой системы под свое нынешнее произношение.
Федор оглядел их внушительное и тяжеловесное оборудование, прикидывая, смогут ли 2 коробочки мануального интерфейса полностью заменить его в бою.
Потом Конечников хотел было по привычке залезть на «скворечник», боевой пост наведения ракет и управления огнем, но вовремя спохватился и вернулся к капитанскому месту — второму «острову» аппаратуры и пультов, куда сходилась все информация о корабле.
Он уселся в глубокое, удобное кресло, бегло взглянул в мониторы, запустил тестовый режим.
Руки сами нашли кнопки включения «мануалки». На непривычно большом экране появилась проекция корабля. Руки вошли в рецепторную зону, давая команду на режим эмуляции.
Судя по всему, техники исправили ляпы. И теперь интерпретатор работал безупречно. На проекции корабля загорались значки запуска моторов, вектор и сила тяги. Корабль 8 раз больший по линейным размерам маневрировал гораздо быстрей, чем управляемая ракета. Энерговооруженность крейсера и более быстрые процессоры компьютеров вносили свой вклад, но дело было в первую очередь в программе интерпретатора. Написанная обыкновенным синемундирным офицером, который не догадывался о том, что он гениальный программист и математик, программа учитывала любые варианты.
