Александр Петров - Свет обратной стороны звезд
— И ты, наслушавшись чокнутой девчонки, и сам перешел от грубых методов к тонкому и плавному изменению реальности?
— И преуспел в этом. Теперь по воле моей рождаются и созревают к назначенному сроку целые гаремы идеально подходящих для заказчиков красавиц. Правда, далеко мне до тебя.
— А мальчиков ты пробовал делать? — как бы, между прочим, поинтересовалась Рогнеда.
— Живые Богини тоже нуждаются в любви и ласке? — с улыбкой спросил Андрей.
Девушка пристально взглянула ему в глаза, оценивая, что стоит за фразой Управителя.
— Ладно, давай пить кофе, — предложила она. — Соловья баснями не кормят.
Очень скоро Управители пили сваренный Рогнедой ароматный напиток. Андрей преувеличенно жмурился от удовольствия, показывая, как ему вкусно. Девушка с улыбкой смотрела на него. Она явственно видела притворство Живого Бога, но ей все равно было приятно.
— Ты не представляешь, как это вкусно, когда из твоих рук, — наконец, сказал Управитель.
— Тонкие ощущения в грубом мире, — вот контраст, который привлекает души сюда, — ответила она. — Наслаждение вкусом, — одна из подлинных вещей, которые не обманывают.
— А может просто это одна из немногих радостей в жестком, плотном окружении? — спросил он, обведя глазами неживую кухню с ее режущей глаза, ослепляющей тьмой.
— Пастушонок, — с мягкой укоризной сказала Живая Богиня. — Это ведь все настоящее, в отличие от мыльных пузырей искусственных реальностей.
Именно так начинают свой день простые люди. Те, кого ты хочешь заставить воевать за ненужные им планеты и звезды, которые они не увидят даже в телескоп. Именно здесь, в предрассветный час зимнего утра и можно осознать, чего каждый из нас стоит на этом свете.
— А поэтому, — расплылся в улыбке Живой Бог, — эти люди с большим удовольствием убегут от собственной малости в мир великих дел и грандиозных свершений. Сначала смертный будет радоваться сопричастности большому и значимому для него. Будет утверждать себя как часть эпохального процесса, жадно собирать похвалы, награды, должности и звания.
А на деле — просто тянуть на себе воз абсолютно ненужных ему лично идей и убеждений. Но, по мере того, как туда будут подкладывать все новые и новые глыбы чугунных смыслов, он все ясней станет осознавать, что это полная муть. И «общественная польза», «патриотизм», «истинная вера» и «государственное благо», ничего не дали душе, кроме повода игнорировать собственные потребности.
Но обычно это случается уже тогда, когда силы истрачены и пришло время околеть в оглоблях впереди чужой телеги. Умереть с сознанием того, что свою собственную задачу он не выполнил. Инерция велика, трудно свернуть в сторону. Вот эти ребята тоже ничего не смогли сделать.
Управитель, торжествуя, посмотрел на Рогнеду…
— Я бы не радовалась и не злорадствовала, — ответила она. — Из инкарнации в инкарнацию они остаются ни с чем, накапливая неодолимую усталость духа. Приходится искать новые способы заставить смертных добровольно исполнять задачи, указанные им Живыми Богами.
— А гипноиньекторы? — спросил Управитель.
— Андрей, вспомни — только вера и любовь исторгают сладкие потоки энергий из смертных сердец. Ты не представляешь насколько это приятно — лететь впереди толпы крылатой богиней победы, направляя единый порыв людской массы…
А пользуясь иньектором, мы приходим к Башням Энергоконтроля. С одной стороны из марионетки выкачиваем, с другой заливаем. Тупой и затратный механический процесс.
Глаза Управительницы на мгновение вспыхнули красным огнем.
Андрей довольно улыбнулся.
— Такое случается, когда кто-то искренне начинает верить в свою непогрешимость. А оттого не имеющий намерения возиться с чувствами и желаниями каких-то недоразвитых козявок. Кое-кому, пожалуй, нужно внимательней понаблюдать за кольчатыми червями, чтобы увидеть свое несветлое будущее. Чем выше поднимешься, тем глубже упадешь.
Девушка бросила быстрый, недоуменный взгляд на Управителя.
— А не пора ли нам продолжить наши изыскания? — поинтересовалась она. — Приятные были времена, когда большинство предпочитало умереть за ложную веру, чем томиться в безверии.
— Нет, такая идиллия имела место быть гораздо раньше. А перед Большим Вторжением люди случалось, взбрыкивали, — заметил Андрей. — Ганя, при редактировании все эти «взбрыкивания» подай, будто народ «хотел», но «верхи» сдерживали творческую инициативу. Ну, не мне тебя учить.
— Скажешь тоже, — Управительница рассмеялась. — Никогда людям не было так легко и просто, как в том мире устоявшихся понятий и незыблемых правил. Им не приходилось думать, как поступить. Доблесть и трусость, верность и предательство были соотнесены с вполне определенными поступками. Это понимали даже последние маргиналы, которые искали оправдание своей низости в технике и тактике. Пойдем, хватит болтовни.
Управители вернулись в зал и снова включили автомат чтения.
* * * продолжениеК кораблю Конечникова подошел подъемник. Прозвучал стандартный диалог швартовочного оператора и пилотов. Заскрежетали захваты, гулко хлопнули о броню присоски гравитаторов. Раздался лязг, гудение и вибрация, чувствующаяся сквозь сиденье кресла.
Потом заскрежетали тормоза, громадная масса корабля ударилась о причальные амортизаторы. Корабль ощутимо встряхнуло.
Ракетоносец начал плавный подъем. Габаритные огни сменились яркими прожекторами выпускной площадки. Полевые компрессоры вытеснили из камеры газ, и подталкиваемый гидравлической катапультой 2803 выплыл из шлюза.
Звездолет мягко развернулся и пошел вокруг станции, ожидая своей очереди на телепорте.
Конечников, может быть в последний раз, глядел на все ее линии, изгибы и углы. Орбитальная крепость была красива. Древние знали толк в гармонии форм, соединив в ней практичность удобного инструмента и изящество произведения искусства.
Нутряное чутье подсказывало Федору, что с ним в этот раз ничего плохого не случится. Сон, который ему привиделся, это подтверждал. Но он спрашивал себя, отчего так нехорошо и тоскливо стало у него на сердце при виде станции, места, которое долгие годы было его родным домом…
Скаут по пологой спирали стал подниматься над станцией, направляясь к исполинскому кольцу телепортатора.
Орбитальная крепость в этом ракурсе выглядела слегка выпуклой равниной, светящую в ночь огнями окон, обитаемым островом посреди космической пустоты.
Над островом бушевала гроза, — вспышки энергии в телепортаторе на миг разрывали темень, пронизывая пространство нестерпимо ярким разрядами. Рукотворные молнии срывались с излучателей 30 километрового кольца телепорта, чтобы, сойдясь в центре установки открыть дорогу в нуль-пространство еще одному кораблю.
