Джек Хорн - Пустота
– Эта другая семья твоего деда, – вывел меня из размышлений Питер. – Где они теперь?
– По крайней мере, одна из них здесь, в Саванне. Это Джессамина. А про остальных я не знаю. В смысле, я уже не представляю, сколько теперь у меня родственников появилось.
Я замолчала, и у меня защемило сердце.
– А считают ли они нас родственниками? – пробормотала я.
– Ох, милая! Дураки они будут, если не признают вас, Тейлоров, родней, – прошептал Питер, ткнувшись носом в мои волосы.
– Будь я на их месте… – возразила я.
– Будь ты на их месте, ты бы уже думала, как с ними воссоединиться. Или это не будет «воссоединением», пока вы не соберетесь на семейный ужин?
Питер усмехнулся, но его шутливый тон мне не помог.
– Как, наверное, им было больно, когда их бросили.
– Ага, согласен, но ведь не ты это сделала. Не бери на себя все подряд.
– Думаю, вину на себя взяла Айрис.
– Да, это ее выбило из седла.
Широкая ладонь Питера скользнула по моей груди и спустилась к животу.
– Да, узнав об обмане и предательстве отца, она как будто себя потеряла. Но я могу ее понять, – добавил Питер…
Я одеревенела, а к горлу подкатил комок.
– О чем ты? – спросила я.
Питер вздохнул.
– Я часто думаю, как мне с тобой об одной штуке поговорить.
Щекой я почувствовала, как его сердце забилось сильнее. Он явно нервничал.
– Ты можешь говорить со мной обо всем.
Питер поцеловал меня в макушку.
– Верно. Пожалуй, не надо было болтать, по крайней мере сегодня. У тебя забот полон рот.
Я ощутила укол вины. Я ни слова не сказала о судьбе моей бабушки, а еще молчала по поводу того, что Эммет возвращается в Саванну. Тема была весьма щекотливая и для меня, и для Питера… Упершись рукой в его твердое, как камень, плечо, я отодвинулась и посмотрела мужу в глаза.
– Я тебя слушаю.
Питер прижал меня к себе.
– Прежде, чем родится ребенок, нам надо поговорить с моими родителями, насчет того, кто я такой…
Я оцепенела. Неужели он догадался о своем происхождении? Может, я ненароком проговорилась? Или что-то сделала? От паники я едва не сорвалась, чтобы задать все эти вопросы прямо сейчас.
– В том смысле, что… погляди на них, – пылко продолжал Питер. – И сравни моих родителей со мной. Папа ростом – метр семьдесят. И он, и мама – из черноволосых ирландцев.
Я расслабилась. Действительно, лишь исключительно чудесное сочетание рецессивных генов Клер и Колина могло бы породить моего рыжеволосого великана.
– Конечно, может, это и ерунда, – произнес Питер, тихонько меня покачивая. – Но я смотрел семейные фотографии, по обеим линиям. Я ни на кого из них не похож.
– Ты решил, что тебе усыновили? – расхрабрилась я.
– Я мог так предположить, но нет, есть много фотографий мамы, беременной, ужасно полной, она выглядела как…
Питер осекся на полуслове.
– Беременность ей не была к лицу, как тебе, Мерси.
Я ощутила огромное облегчение. Он понятия не имеет, что Клер – не его биологическая мать.
– Хорошо ты вывернулся.
– Я ее ребенок, не сомневаюсь, но, похоже, папа – не мой настоящий отец, понимаешь?
У меня не было ни духу, ни сил лгать мужу совсем уж откровенно.
– И какой ход твоих мыслей?
– Спасибо, доктор. Но это не предположение, Мерси. Я нутром чувствую – что-то здесь не так. И всегда чувствовал. Я очень люблю папу, и раньше для меня такой вопрос вообще роли не играл, но теперь…
Я отодвинулась от Питера и внимательно посмотрела на него. Разноцветные глаза, один – зеленый, другой – голубой, ярко поблескивали. Вероятно, Питер заранее предвкушал спор с матерью.
– Я должен знать, кто я такой, – произнес он.
Я ничего не сказала.
– Должен, ради нашего сына, – добавил Питер. – В том смысле, что для этого есть и медицинские причины.
Логически объяснение выглядело нормальным, но я встревожилась. Очевидно, Питер уже долгое время сомневался насчет своего происхождения, а перспектива стать отцом лишь обострила в нем желание знать правду. И мне бы не хотелось оказаться одной из тех, кто вынужден все от него скрывать.
– Завтра навестим Клер, – сказала я. – Вместе. И спросим ее, хорошо?
Питер кивнул, и у меня заныло сердце, когда я увидела слезы в его глазах. Он стер их тыльной стороной ладони, а потом протянул руку и выключил свет.
Глава 9
Когда я проснулась, Питера не было. Я поморгала и уставилась на будильник. Двенадцатый час. Я проспала. А я обещала помочь Айрис с подготовкой ко Дню благодарения! Ну и растяпа! Вскочив с кровати, я ринулась в душ. Без макияжа обойдусь. Кое-как высушив волосы, я натянула спортивные штаны с завязкой на поясе и футболку Питера.
В доме не пахло ни гвоздикой, ни корицей, ни шалфеем. Я поспешно спустилась по лестнице, ворвалась на кухню и обнаружила дядю Оливера. Он пристально разглядывал потрепанную туристическую карту с отметками в тех местах, где были найдены части тела очередной жертвы. Я заметила, что у Оливера красные глаза. Он плакал. Зрелище меня очень обеспокоило. Оливер всегда справлялся с наплывом эмоций, любая душевная боль скатывалась с него, как вода. А сейчас Оливер страдал, и это просто поразило меня. Я покосилась на карту. Как много всего случилось с того момента, когда мы все изучали эту карту, разложенную на столе. Казалось, тысяча лет прошла.
– Питер в таверне. Просил передать, чтобы ты не волновалась. Он сам поговорит с мамой.
Уже хорошо. У меня еще есть время предупредить Клер.
– Шифровка передана, я свое дело сделал, – продолжил Оливер, посмотрев на меня. – И, кстати, Конфетка, День благодарения отменяется.
Он печально улыбнулся:
– По крайней мере, в доме Тейлоров.
– Ой!
Я ощутила себя обманутой и одновременно виноватой за то, что чувствую себя такой. Хэллоуин или Самайн[8] не были для нас настолько важны, как для наших друзей, придерживавшихся викканского[9] язычества. Для нас это был обычный день, когда мы могли позволить себе есть сладостей, сколько влезет, и наряжаться так, как, с точки зрения обычных людей, должны одеваться ведьмы. Айрис предпочитала стиль хиппи, дополненный атрибутами богини плодородия, Эллен нахлобучивала на голову остроконечную шляпу и делала зеленый макияж. Смешно, но в принципе ничего особенного. А вот День благодарения должен был стать первым крупным семейным торжеством, которое я бы встретила в качестве жены Питера. Я терпеливо ждала этой даты и надеялась только на лучшее. К нам вернулась Мэйзи, и в прямом, и в переносном смысле, что тоже стоило отпраздновать.
Я снова почувствовала укол вины. Это мог быть первый День благодарения в моей жизни, в который я бы не страдала от громкого, нет, громогласного осуждения любых моих действий бабкой Джинни. Кроме того, за последние несколько месяцев мы пережили столько ужасов, что наверняка заслужили пару часов отдыха и беззаботного веселья. Я так хотела увидеть всех в сборе! Насладиться общением с теми, кого я люблю, прежде чем еще кого-то потеряю.
