Сборник - Лучшее за год: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Она взяла мою руку, стянула ее с груди и положила себе между ног, туда, где было так горячо и влажно.
– Теперь отступать некуда, Уолли.
Как ни странно, но я прекрасно знал, что нужно делать.
Мы по-прежнему сидели, обнявшись, у озера под звездным небом, но потом я так проголодался, что у меня даже закружилась голова. Я попробовал прилечь, но это не помогло. Идти назад к тарелке оказалось непросто – не потому, что трудно было уйти с волшебного берега, а потому, что Трейси тесно прижималась ко мне, и я постоянно спотыкался.
Наконец мы решили идти, просто держась за руки. Я не мог сдержать улыбки. Мне казалось, что я лечу по воздуху. Все по-другому. По-другому. Так…
Я сказал:
– Теперь я ощущаю себя взрослым! Интересно, почему от одного совокупления все чувства так меняются?
Трейси рассмеялась, потом остановилась и посмотрела на меня снизу вверх, взяла обе мои руки в свои:
– Ну не совсем одного…
Наверное, она была права.
– Ты все еще хочешь домой?
Улыбка исчезла с моего лица, меня словно выключили.
– Уолли?
Я ответил:
– Если только вы не изобрели путешествие во времени, моего дома уже нет. Мне трудно представить, какой станет Земля в две тысячи девятом году. Может, там уже прошла атомная война.
Помню, в восьмом классе я пробовал написать рассказ, я назвал его «Разрыв бомбы». Действие происходило в далеком будущем – в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Я примерно знал, сколько атомного оружия было в Америке в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, и попытался экстраполировать это число на два десятилетия в будущее – получилось что-то около тридцати тысяч боеголовок. О’кей. Пусть и у русских будет то же количество. И я попытался описать войну, во время которой в один день разорвется шестьдесят тысяч водородных бомб.
Я не смог написать рассказ, но представил себе, каковы будут последствия такой войны.
Трейси ответила:
– Ты прочел столько книг, а все же не можешь представить себе две тысячи девятый год. К чему тогда книги?
– Не знаю.
Она продолжала:
– Если домой к тебе мы не полетим, то что будем делать?
Я провел рукой по ее обнаженной спине, однако то ли она была слишком невысокой, то ли у меня руки слишком короткими, но я не смог ухватить ее за мягкое место.
Она хихикнула:
– Если ты ни о чем другом и думать не можешь, значит, этим и будем заниматься.
– Я согласен.
Она сжала мою руку.
– Рано или поздно тебе это надоест, Уолли.
– Невозможно.
– Ну, тогда пошли. Когда-нибудь позже что-нибудь придумаем.
Всю дорогу назад к тарелке я думал о своем.
– Трейси? – Она посмотрела на меня. – А тебе удалось узнать, что стало с твоим народом?
На секунду она отвела глаза.
– Я никогда не была «народом», Уолли.
Мне стало не по себе – зачем я ей напомнил?
– Но теперь ты человек.
Она улыбнулась – мне всегда хотелось, чтобы именно так улыбалась та, первая Трейси.
– Да. Благодаря тебе.
– Мне?
Она ответила:
– Кое-что мне удалось узнать, Уолли. Я ведь говорила тебе, что сверхдвигатели восприимчивы к растяжению времени.
Я кивнул.
– Так вот, граждане Империи жили достаточно долго по сравнению с людьми, в основном благодаря усовершенствованию медицины, но и они не были бессмертны. В каком-то смысле Вселенная была им неподвластна – ведь и для землян многие звезды недостижимы.
Верно. «Аполлон-Сатурн» долетит до Луны через десять лет, до Марса к 1984 году, к концу столетия до лун Юпитера. Но до звезд? Никогда.
Тут передо мной предстала другая картинка Земли в 2009 году. Хорошая. Не разорванная десятками тысяч атомных взрывов планета. Вот Марри, например, мог стать первым человеком, высадившимся на Марс, ведь он так и хотел. Марри тридцать с небольшим лет, и он на Марсе. Вот я возвращаюсь домой, а он готовит новую экспедицию – на Сатурн.
Ревность?
Нет. Я же держу за руку Трейси.
Она сказала:
– Я думаю, они разрабатывали новый тип космических двигателей, которые могли бы переносить корабли мгновенно, чтобы в любой момент времени попадать в любую точку пространства.
Какую же, к черту, книгу я читал, в которой было такое мгновенное радио? «Мир Роканнона»?
– Доказательств моей теории немного, но похоже, что все процессы прекратились после того, как они включили одну из опытных установок.
– И?.. Куда они делись?
Глаза ее затуманились.
– Не знаю, Уолли. Может, они улетели к точке Омега.
Я молчал, она тоже. Я решил больше не расспрашивать. Спустя какое-то время мы поднялись по трапу на борт и от правились в сторону нашего споума.
Путешествия.
Путешествия и секс.
Мы так много занимались сексом, что я спокойно мог бы по терять еще двадцать фунтов и превратиться в поджарого рок-певца, но Трейси настаивала на том, что ей нужно есть, чтобы расти. Я бы не возражал, если бы она осталась прежнего роста (четыре фута девять дюймов), но ведь несправедливо не давать ей вырасти; а когда она ела, что оставалось делать мне? Я тоже ел.
В конце концов мы отправились в мир, который Трейси обнаружила в одном из электронных информационных узлов.
Мне они казались чуть ли не волшебными, но она умела с ними обращаться. Она сказала, что там будет интересно нам обоим. И правда: планета-музей, главная достопримечательность Затерянной Империи. Смитсоновский институт18, музей Гуггенхейма19, Лувр, все музеи, какие только можно себе представить, в одном.
Как можно рассказать об истории цивилизации, которой миллиард лет? Миллиард лет, сто миллиардов галактик – и все это сосредоточено в одной точке.
Я стоял в зале, который по площади был больше, чем Пентагон; здесь подробно рассказывалось о развитии нетехнологической расы разумных существ, внешне напоминавших устриц без раковины, – склизкие сероватые существа, которые сто тысяч лет занимались оттачиванием особого вида искусства, чьи произведения были, на мой взгляд, похожи лишь на кипящий свиной жир.
Меня постоянно мучила одна мысль – в книжках все неправильно. В них все инопланетяне похожи на китайцев или на индусов, только одеты в дурацкие резиновые костюмы и делают вид, что они такие необычные и такие замечательные. Даже в самых лучших книгах… Говорящие медведи из детских сказок. Марионетки? Помню, раньше мне все это даже нравилось. Разумные коровы и огромные двуногие кошки расширяли круг друзей.
Мы с Трейси бродили по залам музея, занимались сексом, ели. В один прекрасный день мы оказались в пещере, где к своду были подвешены межзвездные боевые корабли – около десяти тысяч. Они ощерились дулами своих орудий, пушками и лучевыми огнеметами.