Юрий Никитин - Имаго
Нужно создавать контроружие.
Еще глоток кофе, гренки хрустят на зубах, разогретая кровь двигается по телу быстрее, в череп бьет шибче, крушит и сносит какие-то барьеры.
Свобода от всякой современной лжи должна начинаться с очищения от груза ветхих авторитетов. Я благодарен Диогену и Аристотелю за их великий вклад в цивилизацию, но я не хочу знаться с человеком, который их цитирует и поступает так или иначе лишь на том основании, что так сказал Аристотель, Ньютон, дедушка Ленин или Дональд Рейган, неважно.
Те гении не сталкивались с проблемами, что возникли в новом мире. Опыт обмена рабов на зерно или способ приковывания невольников к веслам годились в течение десяти тысяч лет, они переходили неизменными из века в век. Менялись только имена народов, стран, племен, но опыт был востребован, тогда знание классиков было уместным и нужным.
Но вот разом все рухнуло. Десять тысяч лет скакали на конях, и классический труд, как подковывать коней для степи, а как для гор, – тоже переходил из поколения в поколение. Но теперь кони только в зоопарке. Пришел Интернет, о котором Аристотель и даже Черчилль ни одним ухом.
Значится, оставим их портреты на стенах, а труды – историкам. От меня, человека этого мира, глубокий поклон, но читать их и следовать мудрым для того века указаниям я не буду. Нужны новые ценности… Ах, все еще нет? Тогда сформулируем, ибо человек без нравственных ценностей – уже не человек, а скот.
В этом мире, мире без нравственных ценностей, лучше всего устроились люди безнравственные и беспринципные, ибо безнравственность и беспринципность в США возведена в идеал, а вот русской интеллигенции пришлось хуже всего. До этого она всячески и с упоением, как бы выполняя некий мистический священный долг, разрушала Русскую Империю, потом то, что осталось от великой империи – СССР, затем – просто огрызок от СССР – Россию. И вот теперь, когда Россия окончательно уничтожена – можно бы сесть слева, как и положено, возле американского сапога, оказалось, что это место занято всякими «европейскими» народами, а она, русская интеллигенция, что всегда плевалась и приходила в неистовство при словах «русское», «русский», «национальное», «патриот», – все равно считается дикой Азией… Да нет, хуже, ибо Азия давно принята в «европейцы», а какие страны еще не приняты, то их примут вот-вот! Всякий видит, что Южная Корея – европейцы, и даже у Северной больше шансов стать европейской державой, в смысле – войти в самые тесные взаимоотношения с миром Запада, чем у территориально близкой к Западу России…
Пальцы поскребли по пустому блюдцу. От горки поджаренных хлебцев остались только крошки, я их тоже собрал в ладонь и схрустел. В голове жар, за окнами черным-черно, только среди тусклых звезд ползет крохотное созвездие из тесно прижатых друг к другу огоньков.
– Человек, – сказал я вслух, – животное общественное. Эрго, нуждается в обществе…
Суставы захрустели с такой силой, что задребезжали окна. Ого, это же сколько я горбился над клавой, хребет уже дугой, а ни хрена толкового не напечатал.
Выскочил на лестничную площадку, через гостеприимно распахнутую на общую веранду дверь видно, что жена Майданова заново отмыла стол, там снова вазочка с цветами, весь балкон сияет, перила блестят. Бедные Майдановы изо всех сил стараются вернуть дому мир, уют, покой. О Марьяне мы все стараемся не расспрашивать, пусть теперь лечит время.
Я вернулся в квартиру, набросил куртку, вечером явно посвежело. Не скажу, что уж очень интеллектуальное общение, но альтернатива – сидеть и работать, а работать я ненавижу. Хоть над расчетами взаимодействия чипов, хоть выносить мусорное ведро, хоть над своей теорией, как осчастливить все человечество.
За столом Майданов, Бабурин, Шершень – этого я знаю мало, жилец с другого конца этажа, у них там такой же общий балкон, но тусовка не складывается. Сам Шершень – молодой и задиристый кандидат наук по каким-то осам с длинным, как хвост у допотопного ящера, латинским названием. Мелькнула Анна Павловна, принесла в розеточках варенье. Майданов сбегал в квартиру и вернулся с еще кипящим электрическим чайником, быстро разлил кипяток в чашки. Он натянуто улыбался, начинается так называемое интеллектуальное общение, в противовес забиваемому во дворе «козлу», хотя я не вижу особенной разницы. Здесь было и от общения русских интеллигентов на кухне, и от якобы присущей русскому народу соборности, то есть собираемости в одном месте, общинности, чуть ли не колхозности или киббуцности, что вообще-то одно и то же.
Хлопнула дверь, Лютовой появился, как кавалергард: прямая спина, живот подтянут, непроницаемое лицо, но в глазах я заметил сдержанное бешенство. Руки его сжимали свернутую в трубку газету.
– О, Алексей Викторович, – сказал Майданов оживленно. – Прошу за стол, мы только по первой чашечке…
Лютовой отрывисто поклонился, сказал «спасибо» и сел. Анна Павловна подвинула к нему розеточку с вареньем, Майданов разливал по чашкам чай. Лютовой расстелил перед собой газету.
– Занятную газету я захватил, – сказал он холодным голосом, бешенство в нем звучало сильнее. – «Вашингтон пост» называется. Слыхали?
– А как же, – ответил Майданов. – Самая авторитетная! Это почти наша газета «Правда» тех времен, ха-ха!.. По ней вся Америка равняется. Да и весь остальной мир.
– Ну-ну, – сказал Лютовой. – Ну-ну. Тогда прочтите. Специально для Женечки Бабурина я сделал перевод, вот эта статья в распечатке на принтере. Прошу, ознакомьтесь…
ИСТОЧНИК ЗЛАПо-видимому, XX в. является самым кровавым, самым жестоким веком в истории человечества. Он заканчивается убийствами, террором, геноцидом в Косове, как и начинался тем же самым в России. Причина, по которой сербы позволяют себе истреблять людей в конце столетия, в том, что подлинные истребители – русские – никогда не были наказаны, их даже не критиковали за их преступления.
«Политическая корректность» возлагает вину за преступления против человечности на отдельные личности или идеологии. Например, недавно Билл Клинтон и Мадлен Олбрайт обвинили Слободана Милошевича в убийствах и этнических чистках в Косове. Но, Билл, Слободан находился в Белграде и, наверное, он лично не убил ни одного косовара. Убивали сербы, которых Мадлен назвала «хорошими людьми». Сербские мужчины, имеющие семьи, сестер, жен, бабушек и дедушек в Сербии, убивают безоружных людей, насилуют, жгут, грабят в Косове, а Мадлен Олбрайт и Билл Клинтон называют их «хорошими сербами».
По этой же больной логике убийство в этом столетии 100 млн человек в России, надо думать, совершалось только Лениным, Сталиным и коммунистами, а не «хорошими русскими людьми». Правда в том, что в этом массовом убийстве участвовали все русские. Вождь отдавал приказы, но сами убийства с энтузиазмом совершались всем русским народом. Оружие было в руках обычного русского в России, точно так же, как теперь оно в руках обычного серба в Косово, и никакая «политическая корректность» не в состоянии это скрыть. На самом деле эти безнаказанные преступления русских в начале этого века и стали причиной всего зла, которое последовало.
