Филип Дик - Помутнение
— Ты хочешь сказать, что она продавала марки? — проговорил ошеломленный Ар- Через автомат?
— Эта женщина невменяема! — возмутился Баррис. — Ее надо лечить! Ты понимаешь, что у нас повысились налоги из-за того, что она украла машину?!
— Напиши об этом властям, — неприязненно посоветовал Лакмен. — Попроси у Донны марку для письма, она тебе продаст.
— За полную стоимость, — сказал Баррис, кипя негодованием. Голокамеры, подумал Арктор, накрутят десятки миль подобных записей на своих дорогих лентах… А потом ему в голову пришла ужасная, чудовищная мысль: предположим, просматривая записи, я увижу, как Донна забирается в мой дом, открыв окно вилкой или лезвием ножа, и крадет или портит все мое имущество. Другая Донна, такая, какая она есть на самом деле, когда уверена, что за ней никто не наблюдает… Не превращается ли внезапно милая, добрая, очень добрая девушка в нечто кошмарное? Не увижу ли я перемену, которая разобьет мое сердце? Перемену в Донне или в Лакмене — в близких мне людях?
Черт возьми, подумал он, а может. Боб Арктор встает среди ночи и выкидывает дикие коленца? Сношается со стеной. Или вступает в заговор с ошизевшими торчками, чтобы взорвать на вокзале мужской туалет…
Боб Арктор, рассуждал он, может узнать такое, к чему он совершенно не готов, — о Донне, о Лакмене, о Баррисе. Например, что Баррис отправляется спать, когда никого вокруг нет. И спит, пока кто-нибудь не появится.
Но вряд ли. Скорее Джим Баррис выуживает из каких-нибудь закоулков своей комнаты спрятанный передатчик и посылает закодированный сигнал своим коллегам, с которыми тайно злоумышляет, — уж по каким там причинам тайно злоумышляют такие типы, как Баррис…
Говорят, что, когда слушаешь запись, невозможно узнать собственный голос. Или распознать себя на видео. Вы представляли себя высоким, толстым, темноволосым мужчиной, а оказываетесь худенькой лысой женщиной… Уверен, что я узнаю Боба Арктора, думал он, если не по одежде, то путем исключения. Тот, кто живет в этом доме и не является Баррисом или Лакменом, — Боб Ар Если не кошка и не собака…
— Мне надо идти, — сказал он. — Лакмен, твоя машина на ходу? — Нет, — подумав, ответил Лакмен. — По-моему, нет. — Можно мне одолжить твою машину, Джим? — Я сомневаюсь, что ты сумеешь ею управлять… Это возражение возникало всякий раз, когда кто-нибудь хотел воспользоваться машиной Барриса. Оказывается, Баррис внес кое-какие секретные изменения в а) подвеску; б) двигатель; в) трансмиссию; г) электросистему; д) а также в часы, зажигалку, пепельницу и в бардачок. Особенно в бардачок. У Барриса он всегда был заперт. Радиоприемник тоже был хитроумно переделан. Нажатие любой кнопки вызывало только треск. И, как ни странно, рок-музыка не ловилась никогда. Порой, когда они вместе ехали за покупками и Баррис выходил из машины, он включал определенную станцию на полную громкость. Если во время его отсутствия они меняли настройку, он в бешенстве что-то бессвязно орал, а потом молчал всю дорогу и отказывался объяснять свое поведение. Возможно, настроенный на некую частоту, его приемник вел передачу а) властям; б) общественной военно-политической организации; в) синдикату; г) инопланетянам. — То есть я хочу сказать… — начал Баррис. — А, заткнись! — оборвал Лакмен. — У тебя самая обычная машина. На стоянку ее загоняет сторож. А почему ею не может пользоваться Боб? Жмот ты проклятый!
— Пойду пешком, — сказал Ар — Ты куда? — спросил Лакмен. — К Донне. — Добраться до нее пешком было почти немыслимо, и, значит, ни Лакмен, ни Баррис за ним не увяжутся. Он набросил плащ и подошел к двери. — До скорого.
— Моя машина… — Если б я попробовал вести твою машину, — перебил Арктор, — то нажал бы ненароком не на ту кнопку и улетел бы из Лос-Анджелеса к чертовой матери.
— Я рад, что ты понимаешь мое положение, — виновато сказал Баррис. Фред в костюме-болтунья бесстрастно наблюдал за голографическим изображением. В соседних кабинах просматривали записи другие агенты. Фред, однако, смотрел прямую передачу из дома Боба Арктора.
Баррис сидел в лучшем кресле гостиной, склонившись над гашишной трубкой, которую он мастерил уже несколько дней, и виток за витком наматывал белую проволоку. Лакмен скрючился за кофейным столиком и жадно заглатывал ужин, не отрывая глаз от экрана телевизора. На столе валялись четыре пустые жестянки из-под пива, сплющенные его могучим кулаком; теперь он потянулся за пятой, опрокинул, пролил пиво и выругался. Баррис отрешенно поднял голову, а потом снова склонился над работой.
Внезапно Лакмен выронил ложку, вскочил, пошатываясь, на ноги и отчаянно замахал руками, пытаясь что-то сказать. Его рот открылся, и на одежду полетели куски полупережеванной пищи. С радостным мяуканьем к нему бросились кошки.
Баррис возвел глаза на несчастного Лакмена. Тот закачался, схватился рукой за столик и свалил все на пол. Кошки испуганно бросились наутек. Баррис оставался в кресле, не сводя взгляда с Лакмена. Лакмен сделал несколько нетвердых шагов к кухне, зашарил в темноте, нашел стакан, попытался наполнить его водой. Охваченный ужасом, Фред отпрянул от монитора и зачарованно смотрел на сидящего спокойно Барриса. Через несколько секунд Баррис опустил голову и стал невозмутимо и сосредоточенно наматывать проволоку. Динамики доносили душераздирающие звуки, стоны, хрипы, клокотание и грохот посуды — Лакмен сбрасывал горшки, кастрюли, утварь, стараясь привлечь внимание Барриса.
Баррис методично работал. На кухне тем временем Лакмен упал на пол — не медленно, на колени, а резко, ничком, с тяжелым стуком. Баррис продолжал мотать проволоку. На его лице, в уголках рта, появилась легкая злорадная усмешка.
Фред поднялся и застыл, парализованный и возбужденный одновременно. Несколько минут Лакмен недвижно лежал на кухонном полу, а Баррис все мотал и мотал проволоку, склонившись над трубкой, как старушка над вязаньем, и все улыбался и улыбался и даже немного раскачивался. Затем Баррис резко отбросил трубку, встал, и на его лице отразился ужас. Он в беспомощном испуге всплеснул руками, бестолково заметался и наконец подбежал к Лакмену.
Входит в роль, понял Фред. Словно он только что пришел. Лицо Барриса приняло скорбное выражение. Он рванулся к телефону, схватил трубку, уронил ее, поднял…
Какой кошмар, Лакмен лежит на полу в кухне, подавившись куском пищи!.. И теперь Баррис отчаянно пытается вызвать помощь. Увы, поздно…
Баррис говорил по телефону — медленно, необычно высоким голосом. — Девушка, куда надо звонить: в ингаляторную или в реанимационную? — Сэр, — пропищало рядом с Фредом подслушивающее телефонное устройство, — у кого-то затруднено дыхание? Вы хотите…
