Филип Дик - Игроки с Титана (сборник)
Обсуждение продолжилось. Кофейник умолк, и все заторопились к нему с кружками наготове.
– Хочешь кофе? – Голос сзади, рука на плече. – Нед? Брюс?.. Как его зовут – Брюс?
– Да.
Он встал и пошел вслед за всеми, ожидая своей очереди. Налив в кофе сливки и положив сахар, вернулся на место, сел на тот же самый стул и стал слушать дальше. Теплый кофе и ароматный пар. Хорошо…
«Активность не обязательно означает жизнь. Квазары активны, а медитирующий монах вовсе не мертв».
Брюс сидел, глядя в пустую фарфоровую кружку. Перевернув ее, он нашел фабричную марку. Сделана в Детройте.
«Движение по круговой орбите – абсолютное проявление неживого».
– Время, – произнес чей-то голос.
Он знал ответ: время идет по кругу.
– Верно, пора заканчивать. Кто-нибудь может кратко сформулировать вывод?
– Закон выживания – надо двигаться по пути наименьшего сопротивления. Следовать, а не направлять.
– Да, ведомые переживают ведущих, – прозвучал другой голос, постарше. – Вспомните Христа. Именно так, а не наоборот.
– Пора обедать – в пять пятьдесят Рик перестанет пускать.
– Поговорим об этом позже, во время Игры.
Скрип стульев… Брюс тоже поднялся, поставил свою кружку на поднос к остальным и присоединился к толпе выходящих. От них пахло одеждой. Приятный запах, только холодный…
Кажется, они хотят сказать, что пассивная жизнь – это хорошо. Но пассивной жизни просто не бывает. Здесь противоречие.
Что такое жизнь, в чем ее смысл?
* * *Прибыла огромная охапка пожертвованной одежды. Кое-кто уже примерял рубашки.
– Эй, Майк, да ты клевый чувак!
Посреди гостиной стоял плечистый коротышка с кудрявыми волосами и, нахмурив брови, теребил ремень.
– Как им пользоваться? Почему не регулируется? – У него был широкий ремень без пряжки, и он не знал, как застопорить кольца. – Должно быть, подсунули негодный!
Брюс подошел к нему и затянул ремень в кольцах.
– Спасибо, – сказал Майк и, задумчиво выпятив губы, перебрал несколько рубашек. – Когда буду жениться, на свадьбу надену такую.
– Ничего, – кивнул Брюс.
Майк приложил к себе рубашку, отделанную на груди кружевами, и повернулся к двум женщинам, стоявшим у стены.
– Сегодня закачу вечеринку!
Женщины улыбнулись.
– Ну все! Обед! – громко объявил дежурный и подмигнул Брюсу. – Как жизнь, приятель?
– Нормально.
– Что дрожишь, замерз?
– Да, – кивнул он, – отходняк. Мне бы аспиринчику или…
– Никаких таблеток, – отрезал дежурный. – Иди-ка лучше поешь. Как аппетит?
– Лучше… – Он покорно поплелся в столовую. Люди за столиками смотрели на него с улыбкой.
* * *После ужина Брюс уселся на лестнице между первым и вторым этажами. Сидел на ступеньках, сгорбившись и обхватив себя руками, и смотрел, смотрел… Вниз, на темный ковер под ногами.
– Брюс!
Он не шелохнулся.
– Брюс!
Его потрясли.
Он молчал.
– Брюс, идем в гостиную. Ты должен сейчас находиться у себя в комнате, в постели, но нам надо поговорить.
Майк спустился с ним по лестнице в пустую гостиную и прикрыл дверь. Потом сел в глубокое кресло и указал на стул напротив. Майк выглядел усталым, его маленькие глазки припухли и покраснели.
– Я встал сегодня в пять тридцать. – Стук. Дверь приотворилась. – Не входите, мы разговариваем! Слышите?! – во весь голос закричал он.
Приглушенное бормотание. Дверь закрылась.
– Тебе надо менять рубашку несколько раз в день, – сказал Майк. – Сильно потеешь.
Брюс кивнул.
– Ты из каких краев?
Он промолчал.
– Когда тебе снова будет так плохо, приходи ко мне. Я прошел через это года полтора назад. Знаешь Эдди? Такой высокий, тощий, на всех наезжает. Он меня восемь дней катал на машине, не оставлял одного. – Майк внезапно заорал: – Вы уберетесь отсюда?! Мы разговариваем! Идите смотреть телевизор! – Он перевел взгляд на Брюса и понизил голос: – Вот, приходится… Никогда не оставят в покое.
– Понимаю, – сказал Брюс.
– Брюс, не вздумай покончить с собой.
– Да, сэр, – ответил Брюс, глядя в пол.
– Не называй меня «сэр»!
Он кивнул.
– Ты служил в армии, Брюс? Там все и началось? Ты в армии подсел?
– Нет.
– Ты закидывался или кололся?
Молчание.
– «Сэр»… – усмехнулся Майк. – А я десять лет срок мотал. Однажды восемь парней с нашего этажа в один день перерезали себе глотки. Мы спали ногами в параше, такие маленькие были камеры. Ты никогда не сидел в тюрьме?
– Нет, – ответил Брюс.
– С другой стороны, я видел восьмидесятилетних заключенных, которые радовались жизни и мечтали протянуть подольше. Я сел на иглу еще совсем сосунком. Я кололся и кололся и наконец загремел на десять лет. Я так много кололся – героин с препаратом «С», – что ничего другого никогда не делал. И ничего больше не видел. Теперь я сошел с иглы и очутился здесь. Знаешь, что я заметил? Самое главное, что изменилось? Я начал видеть. И слышать. Например, журчание ручьев, когда нас пускают в лес, – тебе потом покажут наши фермы и все прочее. Я иду по улице, просто по улице, и вижу собак и кошек, даже маленьких. Никогда их раньше не замечал. Я видел только иглу. – Майк посмотрел на часы. – Так что я понимаю, каково тебе, – добавил он.
– Тяжело…
– Всем здесь было тяжело. Многие, конечно, потом опять начинают. Если бы ты сейчас ушел, тоже бы начал, сам знаешь.
Брюс кивнул.
– Здесь каждому есть что вспомнить. Я не говорю, что тебе легче, чем другим. Эдди – другое дело: он бы сказал, что все твои проблемы – лажа. Ничьи проблемы не лажа. Я вижу, как тебе плохо, я сам прошел через это. Теперь мне гораздо лучше. Ты с кем живешь?
– С Джоном.
– Значит, твоя комната на первом этаже?
– Мне нравится.
– Да, там тепло. Ты, должно быть, все время мерзнешь. Я тоже постоянно дрожал и делал в штаны. Но знаешь, тебе не придется переживать это заново, если ты останешься в «Новом пути».
– Надолго?
– На всю жизнь.
Брюс поднял глаза.
– Я, к примеру, выйти отсюда не могу, – сказал Майк. – Сразу сяду на иглу. Слишком много дружков осталось. Опять на улицу – толкать и колоться, – загремлю в тюрягу лет на двадцать. А знаешь, мне тридцать пять, и я женюсь в первый раз. Ты видел Лору, мою невесту?
– Мм…
– Ну, такая хорошенькая, пухленькая?
Брюс кивнул.
– Она боится выходить отсюда. С ней всегда должен кто-то быть. Мы собираемся в зоопарк… На следующей неделе мы ведем сына директора-распорядителя в зоопарк Сан-Диего. Лора перепугана до смерти… Даже больше, чем я.
Молчание.
– Ты слышал, что я сказал? – спросил Майк. – Я боюсь идти в зоопарк.
– Да.
– Не припомню, чтобы я был в зоопарке… Что там делают? Ты не знаешь?
