Александр Громов - Ребус-фактор
– Еще чего! – фыркнул я. – Съедят.
– И как же ты станешь действовать?
– Либо найду оружие и двух-трех надежных ребят в команду, либо обойду Дикую территорию по периметру. Канительно, конечно, а что делать?
– То-то же, – кивнул мне дядя. – Еще пива будешь?
Сказать, что дядины слова мне не шибко понравились, значит ничего не сказать. Дядя Варлам – и вдруг такое! Не ошиблась ли мама, посылая нас с Джафаром к нему? Наверное, она помнила его еще прежним – настоящим твердианином, а не… лояльным служащим из числа вороватых подонков, прикормленных Администрацией. Неужели и я когда-нибудь стану таким же?
А вот хрен вам! Не стану.
С другой стороны – дядя все же дал нам убежище, позаботился о враче для Джафара и явно не собирался выдать нас полиции. И я пришел к выводу, что не нужно его злить. Наверное, он в основе прежний, размышлял я, просто скис от старости. Пиво вон тоже киснет, однако можно утолить жажду и таким, если нет ничего другого.
У нас-то ничего другого как раз и не было.
С утра дядя уходил пешком на службу и возвращался задолго до вечера, в самое пекло. Как видно, его служба не была особенно обременительной. Штернбург – небольшой городок, на Тверди таких, наверное, сотня. Не совсем захолустье, но и не место, где жизнь бьет ключом. В таких городишках жизнь вяло тащится как бы сама собой, а зачем – никому не понятно.
Как говорил Фигаро, от скуки жиреют только глупцы. Уже на второй день я изнемогал от безделья, а на третий – вышел прополоть грядки на огороде. Вернувшись со службы, дядя на меня напустился:
– Совсем мозгов лишился? А если кто увидит? Марш в дом!
А что в доме интересного? Джафар целыми днями дрых – выздоравливал, а когда не спал, то крутил мне свой любимый ролик о том, как, дескать, он подвел свою семью и что же теперь будет. По-моему, его умственные способности, и прежде не блестящие, понесли тяжкий урон – в поломанной ноге у него мозги, что ли? Я слушал и чувствовал, что сам тупею – то ли от Джафара, то ли от безделья. И работой не отвлечешься; вымыть пол да состряпать ужин – вот и вся моя работа. Я прочитал все пыльные газеты на чердаке. Пробовал читать дядины книжки, но это была такая скукота, что хоть вой. Нормальной литературы дядя у себя не держал – сплошь шибко специальные труды по теории управления, социологии, политике, экономике и, как ни странно, по истории Земли. Уж последнее мне было нужно как толстопяту лишняя нога.
И главное: чувствовать себя дармоедом (да и быть им на самом деле) – это не по мне. Я так и сказал.
– Иди в дом, недармоед, – повторил приказ дядя.
– Сам бы полол грядки, раз мне нельзя, – огрызнулся я. – Гляди, сорняк на сорняке…
Короче, я скучал. Раз в день в глубоких сумерках мне разрешалось навестить Заразу на конюшне. Моя кобыла совсем пришла в себя, встречала меня радостным ржанием, и я тратил на нее не меньше часа – мыл, чесал гриву, задавал корм и болтал с нею ласково. Без этой отдушины я совсем затосковал бы, потому что вести разговоры с дядей мне больше не хотелось. На четвертый день он сам проявил инициативу.
– Есть новости, Ларс. Дуй сюда да нацеди-ка пивка нам обоим.
Я выполнил требуемое и приготовился внимать. Что еще за новости на мою голову?
– Полиция нашла стрелка, – сказал дядя.
– Да? – равнодушно спросил я. – И кто он?
– Ты будто бы не рад.
Я пожал плечами – чему, мол, тут радоваться? В кои-то веки на Тверди нашелся один отважный человек, не побоявшийся выставить в потешном виде нашего премьер-губернатора и земного министра, – и пожалуйста: вся полицейская сволочь поставлена на уши и ловит его. Твердиане ловят твердианина, а прикажи им убить его – убьют! Все-таки люди – большие сволочи. И дядя Варлам с ними.
– Один сумасшедший, – сказал дядя. – Он считался тихим и был отдан семье на попечение, а оказалось, что в тихом омуте черти водятся. Взял на чердаке ружье и пальнул издали в толстопята, потому что цель большая, как в нее не пальнуть? Ну, теперь ружье конфисковано, попечители оштрафованы за невнимание, псих возвращен в лечебницу и все довольны. Чего и следовало ожидать. Ты пиво-то пей.
Мне было не до пива. С одной стороны, я испытал облегчение. Если стрелок – сумасшедший, то ничего они ему не сделают, ну разве что законопатят туда, где ему самое место. Собственно, уже законопатили. Да и мы с Джафаром можем, наверное, вернуться к своим. С другой стороны, было обидно. Что ж это: такое дело кончилось пшиком?
– Это был… настоящий стрелок? – спросил я.
Дядя крякнул.
– Никак не пойму: умный ты или дурачок? Суда по вопросам в твоей голове – умный. Судя по тому, что эти вопросы ты адресуешь лояльному служащему, – тупой. – Глаза его при этом смеялись. – Ладно, будем считать, что ты не лишен интуиции. Меня о таких вещах спрашивать можно, других – не советую. Отвечаю: тот малый не просто слабоумный, а еще и бельмастый на оба глаза. Он бы в толстопята с трех шагов не попал. Так уж получилось, что в распоряжении полиции не оказалось нормального зрячего сумасшедшего. Но это ничего не меняет.
– Значит, настоящего стрелка не нашли? – прозрел я.
– И не найдут, будем надеяться. Какое-то время его еще поищут, но уже более тонкими и менее пожарными методами. Потом перестанут. Дело-то закрыто, причем ко всеобщему удовлетворению. Администрация доказала свою распорядительность и отвела от народа Тверди подозрение в нелояльности. Псих – он и есть псих, с него взятки гладки. Любая комиссия светил психиатрии с Земли признает, что бедняга не в себе. Конечно, никакой комиссии не будет, но Администрация подстраховалась на всякий случай – сыскала настоящего сумасшедшего и объявила его стрелком, вместо того чтобы объявить сумасшедшим настоящего стрелка. Ко всему прочему его ведь не нашли. Пей пиво, пей.
Он и сам долил себе из бочонка и погрузил нос в пену.
– Значит, мы можем вернуться? – с замиранием сердца спросил я.
Дядя отставил в сторону пустой стакан, вытер нос и рыгнул.
– Можете, если хотите неприятностей. Вас считают замешанными и как следует потрясут. Попробуют выйти на настоящего стрелка. Живы, наверное, останетесь, но за здоровье не ручаюсь. У тебя есть запасные почки? Нет? Я почему-то так и думал.
– Что же нам делать? Оставаться здесь мы не…
– Не можете бесконечно? К сожалению, это так, кто-нибудь увидит тебя и донесет – просто из зависти ко мне. Я ведь чиновник, шишка на ровном месте, а значит, в точности на величину этой шишки выше фермера на социальной лестнице. Придется отправить тебя куда-нибудь подальше. Есть у меня один хороший знакомый на лесоразработках… Ты ведь работы не боишься?
– А школа? – спросил я, потому что так надо было спросить. Если честно, то в гробу я видал нашу школу с ее директором.
