Василий Головачев - Последний джинн
— Я сказал ему, что давно не занимаюсь наукой и мне его идея не интересна.
— Понятно. Что ж, спасибо за информацию, господин директор Департамента развлечений. Если вспомните что-нибудь еще, позвоните.
Игнат выключил линию связи, обдумывая поведение Стива при разговоре, и сделал вывод, что тот больше ничего не знает. Хорст не стал делиться своей идеей по видео, предполагая встретиться с бывшим приятелем в ресторане и обговорить детали какого-то плана тет-а-тет. Что он имел в виду, какую идею хотел реализовать, было непонятно. Хотя если судить по начавшейся охоте на бывших пограничников и безопасников, имевших причастность к двадцатипятилетней давности истории с «джиннами», именно эту идею Хорст и хотел предложить Стиву. А поскольку все нападения были совершены практически безошибочно, с очень тонким и точным расчетом, без оставления следов, было ясно, что Хорсту кто-то помогает, причем кто-то весьма и весьма опытный, знающий нынешние условия контроля за криминогенной обстановкой в мире и имеющий доступ к информационным и прочим ресурсам полиции, а то и Службы безопасности.
Поразмышляв на эту тему, Игнат дал задание аналитикам проверить все связи бывшего узника ганноверского централа с сотрудниками спецслужб того времени, а сам собрался лететь на Полюс Недоступности. И тут у него мелькнула заманчивая мысль взять с собой Лилию.
Во-первых, это было бы целесообразно с точки зрения следствия, так как путешествующая пара менее подозрительна, чем целеустремленный индивидуал.
Во-вторых, Лилия могла заметить какую-то деталь, на что сам Игнат не обратил бы внимания, что тоже было полезно следствию.
Существовало и «в-третьих», о чем Игнат решил не рассуждать, потому что причины «во-первых» и «во-вторых» проистекали из-за глубоко спрятанного эгоистического желания произвести на девушку впечатление.
Внучка Гилберта Шоммера ответила на звонок сразу:
— Это вы? Доброе утро.
— Лилия, — набрал в грудь воздуха Игнат, — хотите рвануть со мной на Полюс Недоступности?
— Куда? — удивилась девушка.
— В тридцати тысячах светолет от Земли в Рукаве Стрельца существует планета Рачи-ка, на языке аборигенов, или Полюс Недоступности.
— Я поняла, дед мне рассказывал о ней. Но ведь она закрыта для туристов?
— Уже открыта. На ней существовало кладбище «джиннов», гиперптеридских боевых роботов, которое недавно взорвали.
— Кто взорвал?
— Это неизвестно. Я хотел бы посмотреть на то, что осталось от могильников, внутри которых содержались роботы. Мой отец был на Полюсе в те времена, когда планета была заблокирована спайдер-системой, и встретил там девушку, которая стала его женой и моей мамой.
— Как интересно!
— Правда? Так ты согласна? — Он не заметил, что перешел с ней на «ты».
— Ой, я не знаю. — Лилия не обратила внимания на его обмолвку. — Мне очень хочется, но…
— Что тебя держит?
— Я должна сдать работу.
— По УММу?
Лилия слабо улыбнулась.
— Нет, по практическому анализу социосистем на Земле. УММом я занимаюсь в свободное время, как теоретической проблемой, не связанной с насущными потребностями сегодняшнего времени.
— Неужели не можешь договориться с начальством и сдать работу на день позже? Давай я договорюсь.
Девушка снова показала свою удивительную улыбку, превращавшую ее в фею.
— Я попробую сама.
— Тогда я перезвоню через полчасика.
— Через час.
— Хорошо. — Игнат выключил мобик, чувствуя эйфорическое возбуждение. Заставил себя успокоиться. Согласие Лилии еще ни о чем не говорило. Хотя если бы он был ей совсем безразличен, она не вела бы себя так неуверенно.
Ладно, посмотрим, подумал он. Может быть, я себя обманываю. Как говорил один шутник: в действительности все происходит не так, как на самом деле. Работай давай.
Игнат связался с дежурным Управления по оперативному обеспечению:
— Подготовьте мне валидную линию метро на Полюс и негласное сопровождение. Я буду не один.
— Специфика? — осведомился скупой на мимику узколицый молодой человек.
Игнат заколебался. Посвящать кого-нибудь в свои планы он не хотел.
— Никаких тревожных ожиданий, без шума и пыли, только осторожное дистанционное наблюдение.
— Время?
— Через час.
— Принял.
Игнат посидел перед опустевшим виомом связи, катая между пальцами блестящий шарик релаксатора, потом соединился с информерами и полчаса изучал материалы по связям Ульриха Хорста, выкопанные инкониками Управления в базах данных всех доступных спецслужб.
Знакомых у Хорста практически не оказалось. Точнее, из всех, с кем он когда-то сотрудничал, путешествовал на Полюс Недоступности и на кладбище моллюскоров, уцелели только трое: Стив Джадд, с которым Хорст пытался установить контакт, Марта Лярво-Фрейберга, доживающая свой век в психиатрическом диспансере в Латвии, и двоюродный дядя Ульриха по материнской линии Кельвин Кляйст. Остальные либо погибли еще двадцать пять лет назад, либо умерли своей смертью. Родители тоже умерли, как и ближайшие родственники, а с дальними он не встречался и не общался. Был жив еще дед Селим фон Хорст. Но, во-первых, дед во времена войн с «джиннами» работал в контрразведке СБ и принимал активное участие в нейтрализации деятельности Хорста-младшего. Во-вторых, Селим дважды проходил вынужденную структурную трансформацию, превращаясь в носителя психики (и возможностей, что звучало интригующе) Червя Угаага и иксоида. Вернее, робота иксоидов — моллюскора. И ожидать, что он станет сотрудничать с внуком, не стоило. С ним надо было встречаться, и Игнат наметил переговоры с ним в ближайшее время, после похода на Полюс Недоступности.
— Вот змейство, — сказал он вслух, изучив досье на Джадда (хитрый подонок и трусливый, его еще проверять придется), Кельвина Кляйста и Лярво-Фрейбергу. — Пустышка. С этими людьми Ульриху нет смысла связываться. Надо расширить круг поиска.
Он углубился в изучение списка сотрудников германской полиции и Службы безопасности, подозреваемых в контакте с бывшим узником тюрьмы, и в этот момент позвонила Лилия:
— Мне удалось договориться с Марком… это мой начальник. Он дал еще три дня отпуска. Когда мы летим на Полюс Недоступности?
— Как только ты соберешься, — сказал Игнат. — Обещаю интересное сафари.
— Я буду готова в одиннадцать. Где встречаемся?
— Ты живешь в Клину? Тогда возле первого клинского метро.
— Я сейчас в Институте, но к одиннадцати буду у клинского терминала. Кстати, откуда ты знаешь, что я живу в Клину?
Игнат хотел небрежно сказать, что знает о ней все, но вовремя остановился.
