Предсказание дельфинов - Вайтбрехт Вольф

- Лыжные крепления... Бертель... - С этими словами она выбежала за дверь.

- Что с ней? - — спросил Амбрасян.

- Радость, не знаю, удивление — ответил Бертель, медленно приходя в себя.

- Понятно — добавил Шварц.

- То, что нам известно на данный момент, поразительно и является поводом для радости для всех – продолжил Амбрасян. - Но мы не можем быть самоуспокоены. Работа только начинается! Вы знаете это так же хорошо, как и я. Чего вы пока не знаете: неизвестный металл невозможно проанализировать никакими традиционными методами. Ни спектральный анализ, ни химическая реакция не проявляются; даже самый твёрдый алмаз или плазменная горелка не могут снять даже самый крошечный скол, который можно было бы проанализировать дальше. Наши физики считают, что у инопланетного металла иная структура металлической решётки, чем у земных металлов, – она более плотная, более компактная. Единственное противоречие в том, что при такой компактной кристаллической структуре вес спирали должен быть примерно в двадцать раз больше. Значит, дело в наполнителе, неизвестном нам наполнителе – вопросы за вопросами... Вот она снова

- Да, – сказала Хельга, – прости, Бертель, это было слишком… 

- Ты что, плакала? - – обеспокоенно спросил он.

Она энергично покачала головой. - Лыжные крепления... Не могу с этим смириться. Если бы всё зависело от меня, они бы уже валялись в мусорке, да! И это была бы моя вина, что мы до сих пор шарили бы в темноте, были они там или нет... Это была бы моя вина!

- Вместо этого, вы заслуживаете поздравлений, фрау Хельга — ответил Амбрасян. Он поклонился с улыбкой. Повернувшись к Бертельу, он сказал: - Завтра утром мы хотим приблизиться к „спирали Хубера“ с помощью лазера. Возможно, нам удастся расплавить что-нибудь, что можно будет переработать дальше. Я вас заберу с сабой.

***

Чёрная машина выехала с окраины Москвы. Тучи висели тёмно и низко, мокрый снег кружился всё сильнее и сильнее,

дворники едва справлялись. Тающие снежинки стекали по боковым стеклам, словно суетливые жучки, быстро поднимаемые ветром.

- Это ужасно — заметила Хельга. - Надеюсь, нам не придётся расти, хлюпая там; надо было надеть сапоги

- Это не так уж опасно — ответил Бертель. - Знаешь, мне правда любопытно. Я никогда раньше не был в таком институте. Физический институт в Инсбруке современный, но я видел его только снаружи. Я никогда не был внутри, потому что меня раздражало, сколько денег на него тратят

- Это прямо как ты - Сделай что-нибудь

- Они, наверное, сейчас очень заинтересуются твоей спиралью, если бы только знали… -

Машина подъехала к большим воротам, красно-белому шлагбауму, караульному будке, охраннику в меховой шапке, заправленной в пальто почти до земли. Шлагбаум поднялся, водитель показал удостоверение – всё было лишь смутно видно сквозь снежную метель. Последний скрипучий поворот, стоп, стоп.

Они остановились перед невысоким зданием, приютившимся среди сосен. Доктор Шварц стоял в дверях; оставалось пройти всего несколько метров; беспокойство Хельги оказалось напрасным.

- Пойдем, я покажу тебе кратчайший путь Шварц, казалось, торопился. Он шагал вперёд на своих длинных ногах, почти не обернувшись, и просто повторял: - Пойдем, пойдем

Они поспешили по длинному, низкому, тускло освещённому подвальному коридору. Над их головами тянулась сеть труб, выкрашенных в ярко-красный, жёлтый или зелёный цвет, затем распределительные щитки с черепами и молниями, большие маховики на приборах с дрожащими стрелками. Их шаги звучали приглушённо; Хельга взяла Бертеля под руку и изо всех сил старалась не отставать и не споткнуться. Наконец они остановились перед дверью со сложным сувальдным замком.

Бертель заметил на ней символ: точку с тремя оранжевыми веерами, расходящимися от неё. Разве это не символ радиоактивности, как на - мусоровозе - Инсбрукского изотопного института? Его волнение возросло, когда, пройдя через эту дверь, они оказались на крутой винтовой лестнице.

Шварц поспешил вперёд, перепрыгивая через две ступеньки; наверху он постучал во вторую дверь. Она открылась, и Бертель узнал изумлённое лицо Амбрасяна. - Мы прошли через подвал — объяснил Шварц.

- Давно пора — ответил Амбрасян. Ослепительный свет хлынул на них; болезненная яркость неоновых трубок заставила их зажмуриться.

Амбрасян повернулся к группе, возившейся в дальнем углу, в дальнем углу этой… комнаты, лаборатории, мастерской, заводского цеха? Одного этого было достаточно, чтобы глаза вылезли из орбит. Для Бертеля лаборатория означала кафельные столы, сверкающие приборы, чистоту, стекло, гостиничную кухню для учёных. Всё это было трудно определить: ширина и высота помещения, гвалт, толпа сотрудников, большинство из которых были в комбинезонах; почти никто не носил белый халат, стальные цилиндры с подсоединёнными шлангами, толстые резиновые кабели на полу, похожие на клубок красно-чёрных змей, этот пульт управления с его возбуждённо мигающими сигнальными лампами, внезапные всплески шума, иногда оглушительный визг, а потом эти таинственные шкафы с их треском и хлопками…

Современный мир физики, подумал он, о боже! Такой хаос, такая дикость, это не может кончиться добром, он никогда не освоится, и всё такое незаконченное, сырое, импровизированное, как болтаются провода, шагу не ступишь, боясь электричества. Доктор Шварц ходит здесь, словно между диваном и обеденным столом, словно это всё... - И вам совершенно ясно, что здесь устроено? -

Шварц улыбнулся и пожал плечами. - Конечно, когда кто-то впервые приходит сюда неподготовленным... Нет-нет, везде царит разумный порядок, иначе и быть не может; даже электрический ток в такой лаборатории, как эта, как и всё остальное, должен быть под контролем. Вот, смотрите, наше сердце – лазер

Они исследовали принцип работы лазеров; они знали о них не больше, а точнее, меньше, чем кто-либо другой. Они никогда их не видели.

Тот тип лазера, который здесь использовался, – рубиновый лазер с чрезвычайно высокой плотностью энергии – был установлен посреди комнаты. Рядом инженеры установили - спираль Хубера - в специально разработанном держателе. - Я представляла его себе иначе – прошептала Хельга мужу. – - Такой лазер выглядит как обычная стеклянная трубка, только с множеством проводов и катушек вокруг неё.

Шварц слышал её последние слова. - Все чувствуют то же самое, – утешил он пару, – когда впервые заходят в нашу мастерскую. Мы сейчас начнём. Пожалуйста, присядьте.

Два ассистента проверили расстояние между концом спирали и лазером.

На заднем плане раздалось жужжание.

Заведующий лабораторией подошёл к Амбрасяну: - Товарищ академик, можно начинать? -

Амбрасян кивнул, отдал краткий приказ, и все заняли свои места.

Экспериментатор сидел за своим оптическим прицелом, словно охотник на страже. Он нажал кнопку. Вспышка света вспыхнула в стеклянной катушке, окружающей лазер. Рубиновый лазер засветился тёмно-красным, электрическая стимуляция от вспышки резко усилилась, жужжание становилось всё громче и громче, звуча угрожающе, зловеще, словно приближающийся рой шершней, и вот: из - дула - вырвался красный луч света толщиной со спицу.

- Лазерный свет, выпрямленный свет — объяснил Шварц. Хельга кивнула, но была слишком растеряна, чтобы полностью понять происходящее.

Теперь экспериментатор повернул ручку: луч стал тонким, как волос, и стал ярче. Лазерный луч автоматически приблизился к концу катушки Губера. Бертель хотел, чтобы создавалось впечатление, будто красная светящаяся нить вот-вот коснётся его катушки.

Внезапно все вздрогнули.

Вспыхнул ярко-синий, ослепительный свет. Катушка словно испарилась, растворилась в паре, в ярко-синем тумане, и вот… вот она внезапно исчезла.

Амбрасян глубоко вздохнул. - Расплавилась! Лазер был слишком мощным Он подавил проклятие. - Выключите! - — скомандовал он.

Экспериментатор нажал ещё одну кнопку. Внезапно раздался резкий, режущий уши вой, и ослепительно-синий свет вспыхнул снова.