Темные числа - Зенкель Маттиас

Одним из немногих современников, высказавшихся об отрывках из последнего произведения Тетеревкина (в то время оно публиковалось лишь частями в разных изданиях), был Лев Добычин. При всей благосклонности к автору ему не удалось скрыть непонимание. «Свет», по его словам, не поддается «упрощенному пересказу, равно как и легкому восприятию… Это terra nullius [32], нечто среднее между эпопеей и энциклопедией и только за счет белого стиха примыкает к плодотворной традиции философской лирики».

Сегодня мы понимаем, что любая подобная интерпретация ошибочна, потому что «Свет» в равной степени представляет собой и лирический текст, и текст, который может быть прочитан машиной [33]. Издатель и публицист Лаврентий Филинин в предисловии к статье «Великий неизвестный» формулирует «неизбежные заключения», вытекающие из идеи автоматизации:

«Если понимать буквально, „Свет“ – не что иное, как программное обеспечение для поэтической имитационной машины, причем, более того, машины, которая не только обрабатывает это программное обеспечение, но и постоянно дописывает. ‹…› Следовательно, если Тетеревкин говорит о поэзии, которая поможет прикоснуться к будущему, то с учетом концепции „железного Голема“ логично, что задумывалось стихотворение и как база данных, и как управляющая программа для имитационной машины» [34].

Чарльз Бэббидж. Разностная машина № 2. Проект красочно-печатной и стереотипной машины. 1822

Реализовать планы по созданию машины Тетеревкин не успел. Всего через несколько недель после возвращения на него по неизвестным до сих пор причинам нашла очередная «кошмарная блажь», и он снова принялся затевать ссоры, чаще всего по надуманному поводу [35]. Льва Мордюкова, который в прежние времена предотвратил не одну дуэль и смягчил условия многих поединков, зимой 1839 года перевели в Варшаву. Стороны упорно настаивали на соблюдении кодекса чести, и это не дало вмешаться властям. Как выразился бывший учитель Тетеревкина Раич, была некоторая ирония в том, что «чудак Т[етеревкин] во время бессмысленного спора случайно выстрелил в себя». Тетеревкин скончался 11 мая 1841 года от ранения: его пистолет разорвался при выстреле [36]. «Свет» так и не был завершен. Впрочем, история автоматической поэзии Тетеревкина только начинается.

В. Ейглит, М. Б. Завязкин

Оксфорд (Огайо), 2018 г.

Смена парадигм

Анакапри, 1908 год

Родион Воронин, считавшийся внучатым племянником Тетеревкина, по приглашению Горького прожил несколько недель на острове Капри. О нем говорили как о подающем надежды молодом человеке, преданном делу социал-демократии. На вилле Горького он встретился с Лениным. Воронин поделился с ним дерзким замыслом воспользоваться гениальными планами Гавриила Тетеревкина на благо рабочего класса:

– Я намерен дописать до конца chef-d'œuvre, задуманный двоюродным дедушкой Гавриилом, поэму, которая должна охватить весь мир… и у меня получится!

Ленин глотнул лимонада и только потом ответил:

– Прекрасная идея, мой юный друг. Хотя это невероятно сложная и рискованная затея. Она потребует массу времени, не говоря уж о творческих усилиях. Конечно, при желании все возможно. Абсолютно все! Вот только я не вижу, чем бы вы могли завершить подобное произведение. Действительность не дает материала для концовки. Пока. Поверьте мне, эту поэму можно будет дописать только после нашей революции.

Горький кивнул. Воронин понимал, когда лучше промолчать, но тут возражения нашлись у Александра Богданова. Он предположил, что стремление к божественному всемогуществу, отличавшее произведения Толстого и, э-э-э, Тетеревкина, – не что иное, как эстетический эквивалент иерархий прошлого века. Всезнающий рассказчик считает себя равным Вседержителю, а после революции такой перспективы не останется.

– Нам видится, что для понимания мира необходима энциклопедия, пронизанная идеями социализма.

Ленин ухмыльнулся, потеребил усы и сказал:

– На сегодня достаточно. Кто рискнет сразиться со мной в шахматы?

Юрий Андреевич Желябужский. Nº 18. В. И. Ленин в гостях у А. М. Горького играет в шахматы с А. А. Богдановым. 1908

Богданов принял вызов и выиграл у Ленина, который выглядел заметно уставшим. Рядом на корточках сидит Горький, хозяин дома. Воронин в это время пошел за холодным лимонадом – ему нравилось быть полезным и в мелочах. След его теряется в 1936 году в кремлевской столовой. В имуществе Воронина не нашли ни рецептов яда, ни стихов.

МСМП#04

Москва, 29 мая 1985 года

Мирейя помогла отрегулировать водительское сиденье, и беременная Люба смогла втиснуться за руль «москвича». Галина уселась впереди. Выехав из двора дома № 49, они повернули к центру города, преодолевая уличные колдобины: бетонно-стеклянные костяшки домино с помигивающими точками располагались совсем не по правилам игры. Когда Мирейя сказала об этом спутницам, Люба выразила горячую надежду, что никто не протянет с неба руку и не передвинет их дом:

– Довольно с нас этих глупостей.

Чем дальше ехали, тем увереннее вела себя Галина. Она показывала Любе дорогу к гаражам в районе, где они жили раньше.

– Пока Миша не получил по наследству «Волгу», он все время там торчал, возился со своей «Кометой».

Любители мотоспорта, собравшиеся у ремонтной платформы № 3, предпочитали отпускать шуточки, а не отвечать на вопросы. Люба ловко развернула машину, но перед самым выездом дорогу перегородил мотоцикл. Сидевший за спиной мотоциклиста парень в куртке с заклепками и надписью «Приди и возьми все», ухмыляясь, заявил, что противостоять обаянию беременных женщин – выше его сил.

– Попробуйте заглянуть в «Прогресс»…

– Да, Михалыч сейчас чаще там околачивается. Подлизывается к будущему начальству, – буркнул мотоциклист и завел двигатель.

Теперь Галина примолкла и только односложно указывала дорогу. Через полчаса они добрались до электростанции, из труб в ночное небо валили густые клубы дыма. Проехав по мосту через Москву-реку, свернули с набережной улицы к воротам. У предприятия пассажирских перевозок «Прогресс» стояла единственная «Волга». Увидев выкрашенные антикоррозийной краской крылья, Галина сразу безошибочно определила:

– Здесь он!

Мирейя и Люба последовали за Галиной в здание автомойки. Рядом с только что вымытыми «буханками» стоял «ситроен» с поднятым капотом. Созерцавшие двигатель таксисты хотели было выпроводить незваных гостей, но стоило Галине и Любе продемонстрировать животы, как водители мгновенно присмирели. Тощий парень с зачесанной поперек лысины последней прядью волос представился начальником ночной смены. Он отвел женщин на склад запчастей и, приподняв брезент, предъявил им троих спящих. Цвет лиц и клокочущий храп не сулили ничего хорошего. Начальник смены торжественно заверил, что это испытание на прочность имеет исключительное значение:

– Весь коллектив «Прогресса» твердо настроен выполнять постановление о вождении в трезвом виде, и Маканина никогда не взяли бы на работу, если бы он не заслуживал полнейшего доверия! Ну, и между нами: кто помешает без пяти минут отцу пропустить стаканчик? Да еще и после рабочего дня.

Галина открыла было рот, но поперхнулась словами. То ли переволновалась, то ли положенный природой срок подошел: у нее отошли воды. Начальник смены сделал шаг назад: