Василий Головачёв - Предсказанное. Том 2
— Прости… — прохрипел он, падая на кровать. — Я не хотел… дай опохмелиться… а то помру… обещаю больше не пить…
Гертруда вышла из комнаты и вскоре принесла бутылку текилы.
Маттер сделал несколько глотков, снова рухнул на кровать. Но долго не выдержал, бросился в туалетную комнату, где его вырвало. Жена терпеливо вымыла его, вытерла насухо, довела до кровати, дала огуречного рассола, который принес кто-то из сотрудников института. Герхард выпил целый литр и уснул. Проснулся через несколько часов, увидел сидящую рядом жену, некоторое время смотрел на нее, словно вспоминая, кто она и что здесь делает.
— Пить хочешь? — встрепенулась Гертруда.
Он кивнул. Взял протянутую кружку.
— Я свинья, да?
— Ты переутомился…
— Неправда! Я вел себя как свинья! Как ты все это терпишь?
Гертруда слабо улыбнулась.
— Я люблю тебя.
— Как странно… я забыл это слово… сколько лет мы живем вместе?
— Тридцать восемь.
— Черт побери! Не может быть!
— Может…
— Как же я тебе, наверное, надоел своими фокусами…
Гертруда промолчала.
Он криво улыбнулся.
— Конечно, надоел… а ты все равно терпишь. Удивительное существо — женщина… Прав был древний мудрец, утверждавший, что женщина любит не «за что», а «вопреки».
— Не всегда, — тихо возразила она. — Ты умный и доверчивый… но слабый. Тебя легко обмануть… и надо защищать.
— Меня? Защищать? — Он засмеялся и тут же умолк: закололо в боку. — Впрочем, ты права, меня надо защищать, но прежде всего от себя самого. Подскажи, как мне теперь жить после всего этого? Меня же считают предателем!
— А ты себя кем считаешь?
Он подумал, откинувшись на подушки, пожал плечами:
— Я не хотел такого финала… так получилось.
— Неправда, — тихо, но твердо сказала Гертруда.
Маттер посмотрел на нее с удивлением.
— Ты тоже считаешь меня предателем?
— Нет, не считаю. Но ты никогда не думал о последствиях своих поступков. Никогда! Тебе было наплевать, что о тебе думают другие, для тебя всегда существовали только две абсолютные парадигмы: твоя работа и ты сам. Разве не так? Вот и случилось то, что случилось. Вообще удивительно, что ты только сейчас получил этот урок. Провал должен был произойти гораздо раньше, тогда и последствия были бы менее значимы. Но ты привык жить, не оглядываясь на ошибки, а меня никогда не слушал.
— Я работал как проклятый! — с обидой проговорил Герхард. — Я ученый.
— Прежде всего надо оставаться человеком. Я все ждала, когда же ты повзрослеешь, начнешь думать не только о себе, но так и не дождалась. Эксперимент слишком затянулся, его пора сворачивать. Попробуй жить один.
— Что?! — не поверил ушам ксенопсихолог. — Ты бросаешь меня?!
— Да, я решила уйти. Надо было сделать это еще тридцать пять лет назад, тогда и я была бы счастлива.
— Но мы прожили вместе тридцать… э-э, тридцать восемь лет! Разве нам было плохо?
— Тебе было хорошо. Ты делал все, что хотел. А я была твоей рабыней. Все, хватит! — В голосе Гертруды зазвучала непривычная твердость, женщина встала со стула у кровати. — В пакете твои любимые пирожки с вишней, в термосе травяной настой.
— Подожди! — Маттер приподнялся на локтях, все еще не веря в реальность происходящего. — Ты прямо вот так и уйдешь?
Она улыбнулась, грустно и участливо.
— А как надо уходить?
— Ну… собраться… посидеть…
— Спасибо, уже насиделась. А собраться… что у меня есть, чтобы долго собираться? Одно платье, две юбки, уник… Ты ведь за время нашего супружества подарил мне всего один перстень и сережки. Вот и все мое богатство. Прощай, Гера. Может быть, одному тебе будет свободней жить и работать.
Она пошла к двери, взяла сумку у порога, обернулась:
— Казимир заходил несколько раз, просил позвонить ему, когда ты придешь в себя. Позвони ему сам. Мне кажется, он изменился.
— Подожди!..
Дверь открылась и закрылась. Стало тихо. И пусто.
Маттер без сил опустился на подушки и заплакал. Второй раз за всю свою взрослую жизнь. Он вдруг окончательно понял, что отныне будет одинок. Жена ушла, а друзья остались в прошлом. Что ждет его в будущем, думать не хотелось.
Слабость взяла свое. Он уснул.
Проснулся от прикосновения к плечу, с трудом разлепил веки.
На него смотрел Казимир Ландсберг, осуждающе покачивая головой.
— Очухался, алкоголик?
— Я не алкоголик, — запротестовал Маттер. — От меня жена ушла…
— Правильно сделала! Я бы на ее месте бросил тебя ко всем чертям гораздо раньше. Вставай, нечего валяться без дела, пора заняться решением практических задач. Даниил выполнил свои обещания, дал тебе информацию, вот и отрабатывай.
— Я передумал.
— Вот ты такой и есть. Не зря Аристарх не стал тебя убивать и наказывать. Ты сам для себя наказание.
— Откуда ты знаешь, что Аристарх был у меня?
— Его засекла охрана института, да не смогла настичь. Кстати, он и у меня побывал.
— Да? — Маттер пошевелился, сел, потом застыдился своего вида — он был в одних трусах, натянул на колени простыню. — Почему же ты жив?
— Хороший вопрос, — усмехнулся бывший премьер Европарламента. — Сам удивляюсь. Хотя, с другой стороны, зачем ему меня убивать? Я ведь не главный враг Сопротивления, есть ребята покруче.
— Шаламов?
— И над ним стоят… хотел сказать — люди, но вряд ли это соответствует истине. Скорее всего Даниил контактирует с эмиссаром Блэкхоул, а эта тварь — точно не человек. Кстати, какую именно информацию тебе дал Шаламов?
— Тебе это важно знать?
— Не так важно, сколько интересно.
— О фрактальных звездных кластерах… о кубоидах… о странных аттракторах… о скором начале Большой Войны между кубоидами и Блэкхоул. О второй сети контроля — СТП.
— Это еще что такое?
— Так называемые «скрытые трещины пространства», которые созданы на самой заре Большого Взрыва не Вершителями — тогда их еще не было, а самим Творцом.
— Большой Разрыв — его замысел?
— Я понял так, что это благое намерение Вершителей, недовольных его Творением, то есть нашей родной Метавселенной. Блэкхоул призвана другим Вершителем, который находится в контрах с Изначально Первым.
— А кубоидная система?
— Это уже результат действий третьего Вершителя. Почему они не могут договориться меж собой, чтобы избежать конфликта, я не понимаю. Почему ты спрашиваешь? Разве Шаламов не поделился с тобой толикой своих знаний?
— Я для него всего лишь мелкий исполнитель, — усмехнулся Ландсберг. — А спрашиваю, потому что мне и в самом деле интересно знать, что происходит.
