Феликс Пальма - Карта неба
Вслед за взрывом до нас донесся страшный треск, полностью оглушивший нас. Затем на нас обрушилась волна раскаленного воздуха, едва не сбив с ног, а в следующее мгновение мы с испугом увидели, как стены и потолок туннеля вокруг нас начинают покрываться трещинами. Мы бросились бежать во всю прыть наших усталых ног, помогая друг другу и уклоняясь от щебня, который дождем хлынул с потолка и бесшумно, по причине нашей глухоты, отскакивал от пола, словно был сделан из ваты. Коридор мгновенно заволокло пылью, мешавшей видеть, тем не менее, кашляя и перекрикиваясь, мы все же добрались до основного туннеля, для которого наш канал был всего лишь мелким притоком. Обменявшись быстрыми взглядами, мы убедились, что никто не пострадал. Шеклтон, чье лицо было словно обсыпано мукой, попытался сориентироваться, а тем временем проход, по которому мы добрались сюда, начал рушиться, что, должно быть, сопровождалось страшным грохотом.
— Сюда! — крикнул капитан, залезая в узкий туннель, отходивший от стены основного.
Мы едва расслышали его голос, но, не теряя ни секунды, согнувшись, последовали за ним. Полутемный туннель был на треть затоплен, и нам пришлось продвигаться почти вслепую по колено в воде, но на этом этапе нашего бесконечного бегства нам уже на все было наплевать. Я так устал, что больше не интересовался, куда мы направляемся и преследуют нас марсиане или нет. Моя глухота начала проходить, и я слышал натужное дыхание моих товарищей, гулким эхом отражавшееся от стен, возвещая, что все мы находимся на пределе физических, а возможно, и моральных сил. Я едва держался на ногах, кожа на лице горела, голова кружилась, вдобавок меня подташнивало, но главное заключалось в том, что я был морально раздавлен, я понял, что обманывал самого себя: моя душа настолько заросла сорняками эгоизма и корысти, что не способна взрастить никакую розу. То, что у других людей возникало естественно и самопроизвольно, от меня требовало сознательных усилий и, в большинстве случаев, предполагало вознаграждение в будущем либо личную удовлетворенность. Вот какие мысли терзали меня, пока я шлепал по залитому водой туннелю, борясь за спасение своей жизни, которую всегда представлял как искусно ограненный алмаз и которая теперь оказывалась жалкой подделкой, способной обесценить любую оправу. Я чувствовал, как каждый очередной шаг дается мне все с большим трудом. Однако неожиданно, не понимая, в чем дело, я обнаружил, что бежать, оказывается, ужасно просто. Было ощущение, будто кто-то прикрепил к моим ногам крылья.
— Туннель идет под уклон! — крикнул Уэллс у меня за спиной.
Так вот в чем было дело: проход вел вниз, и вскоре наклон стал таким явным, что мы стали просто скатываться по узкому проходу, увлекаемые вниз заполнявшей его водой. И вот, пока я катился неизвестно куда, ощущая себя гнилым бревном, подхваченным приливом, до меня донесся шум воды, становившийся с каждым разом все сильнее, и было нетрудно догадаться, что мы спускаемся по одной из многочисленных труб, несущих сточные воды к главному каналу, огромной трубе, петлявшей под лондонскими улицами, которая доставляла все нечистоты в какую-нибудь излучину Темзы. Я предположил, что в конце туннель резко обрывается на высоте нескольких метров, переходя в своего рода игрушечный водопад. Не знаю, сознавал ли священник-инопланетянин, какие опасности нас подстерегают, указывая этот путь, или в сложившихся обстоятельствах считал их наименьшим злом, но только мы действительно подвергались огромному риску, ибо я не надеялся, что мы останемся целыми и невредимыми после неминуемого падения. Я изо всех сил забарахтался, стремясь принять наиболее безопасную позу, как вдруг увидел рядом с собой бледную, перепуганную Джейн, а в нескольких метрах позади нее заметил писателя, тянувшего к ней руку в тщетной попытке догнать. Недолго думая, я обхватил ее, укрыв, словно коконом, собственным телом, чтобы по возможности уберечь от последствий падения. Неожиданно труба закончилась, и я почувствовал, что лечу вниз, обняв дрожащее тело женщины. Это было странное ощущение, будто мы плывем в пустоте. Казалось, оно будет длиться вечно, однако мираж рассеялся, когда я вдруг изо всех сил врезался спиной во что-то твердое. Это стоило мне нескольких сломанных ребер, и у меня на какое-то время перехватило дыхание. Тем не менее я ухитрился не выпустить из рук Джейн. Немного придя в себя, я обнаружил, что ударился о перила, ограждавшие большой бассейн, куда сливалась вода из труб. На дне бассейна, где скапливались все нечистоты Лондона, брал начало подводный канал, неизвестно куда ведущий, вокруг которого образовывался сильный водоворот. Только вряд ли кому-нибудь хватило бы дыхания, чтобы преодолеть этот путь под водой, на что, по моим расчетам, потребовалось бы не менее пятнадцати, а то и двадцати минут. Если таков был план доброго марсианского пастыря, то он, безусловно, сильно преувеличил возможности наших легких. Рядом закашлялась Джейн, находившаяся в полубессознательном состоянии. Шеклтон упал в середину бассейна и, хотя мощный водоворот пытался увлечь его на дно, похоже, не пострадал и мощными гребками старался подплыть к стенке, где крепилась лесенка с железными поручнями. Я отвел взгляд от Шеклтона, отважно противостоявшего смертоносной спирали, зная, что он выйдет победителем, и поискал глазами остальных. В нескольких метрах от себя я заметил Клейтона, тот вцепился ногами в перила и удерживал своей единственной рукой писателя, который дрыгал ногами в пустоте. Я сразу понял, что если Уэллс упадет в воду, то будет непременно поглощен водоворотом, учитывая его физическую немощь.
— Держитесь, Клейтон! — крикнул я, с трудом вставая на ноги и собираясь помочь ему вытащить наверх писателя.
Я поспешил в их сторону, стараясь превозмочь острую боль из-за сломанных ребер, и услышал, что Клейтон кричит что-то Уэллсу, пытаясь перекрыть неумолчный шум воды. Капитану тем временем удалось добраться до поручней в стенке бассейна и подняться к ограждающим его перилам. Он приближался к писателю и агенту, но все равно ему было дальше до них, чем мне.
— Продержитесь еще немного! — крикнул я на ходу и сжал зубы, чтобы не потерять сознание от боли.
Но они по-прежнему что-то кричали друг другу. Доковыляв наконец до них, я смог разобрать то, что в этот момент орал Уэллсу Клейтон, у которого даже жилы на шее вздулись от натуги:
— Сделайте это! Уверяю, вы сможете это сделать, доверьтесь мне! Вы один можете нас спасти!
Не понимая, что имеет в виду агент, я в свою очередь крикнул:
— Дайте мне руку, Уэллс! — И протянул ему свою руку, вцепившись второй в перила.
