Николай Романецкий - Обречённый на любовь
Паркер нахмурился.
- Коллега, вы делаете сумасшедшие предположения. - Он встал из кресла и прошелся по комнате. - Если все это так, то долг требует, что бы мы подключили Комиссию по науке. Тут же нужна целая программа исследований...
- А вам хочется исполнять этот долг, Дин? - перебил его Калинов. Только честно!
- Нет, Алекс! Если честно, то такая программа мне не по душе! Не люблю я, когда исследования проводятся на людях, тем более на собственных детях. Слава Богу, эти времена давным-давно миновали.
- Ну, так мы ничего никому и не скажем. - Калинов подмигнул Паркеру. - Правда?
- Правда, - сказал Паркер. - Все равно никто не поверит. - И он в свою очередь подмигнул Калинову.
Калинов вздохнул и сказал с грустью в голосе:
- Нам-то поверят... Да и говорить об этом послезавтра все равно придется.
- Ничего, коллега, отобьемся. В Совете хватает умных голов... Лучше скажите, что вы записали на этот раз. Дадите посмотреть на ваших суперлюдей?
- Прямо уж и суперлюдей, - проговорил Калинов. - На Земле чудес пока что не наблюдалось! - И вдруг неожиданно для себя сказал: - А показывать-то нечего! Забыл, понимаете ли, включить запись. До того ошалел от неожиданностей!..
Что это со мной, спросил он себя. Чего ради я соврал? Узнала бы Вита... И понял, что эту ложь Вита наверняка бы одобрила.
Он вдруг потерял всякий интерес к беседе. Паркер задал еще несколько вопросов, получил на них короткие односложные ответы и понял, что настала пора уходить. Его слегка удивила внезапная замкнутость друга, но он и вида не подал, что задет.
Проводив Паркера до ближайшей джамп-кабины, Калинов решил немного прогуляться перед сном.
Вечер был хорош до изумления. Редко удается метеослужбе создать такую погоду. Небо на западе постепенно переходит через все цвета радуги от багрянца до темно-фиолетового. Над головой висят первые, еще не крупные звезды. Не шелохнется на деревьях листва, недавно вымытая киберами-дворниками. И тишина такая, что, кажется, весь мир слышит твое дыхание.
Калинов шел по хранящему дневное тепло тирранитовому тротуару и улыбался.
Черт возьми, думал он. Неужели рядом с нами действительно рождаются суперлюди?! И кто? - наши собственные дети! Когда они успели вырасти из коротких штанишек? Никто из нас этого даже не заметил - так мы все заняты... А они убедились, что мы ими не интересуемся - ведь, наверное, не раз тыкались в нас теплыми носами, как кутята, - и стали искать себе подобных. И нашли. И создали Страну Грез. Как протест против той жизни, которую мы им предоставили...
Когда же все это произошло, думал он. Когда мы совершили подмену?.. Мы говорили им, что они - цветы жизни, что они - наше богатство и наша надежда. И они верили нам. Как же не верить тем, кто их родил, кто их кормил, кто учил их ходить, летать и говорить?.. Так они и росли с верой в будущее и в свое великое предназначение. Жизнь казалась им светлой радостной сказкой, и они должны были стать в ней главными героями... А потом они обнаружили, что на самом деле никому не нужны, что они для всех обуза и только мешают нам... Вот тебе конфетка, и не отвлекай меня, иди к своим куклам. И не плачь!.. Или слушай своих любимых "Приматов" - какая хорошая группа! (тьфу, мерзость!!!) - и не мешай. Разве ты не видишь? Мы переделываем Землю, мы залечиваем раны, оставленные Великими религиозными войнами, мы осваиваем океаны, мы штурмуем Вселенную... На вопросы, которые ты хочешь мне задать, давным-давно найдены ответы, и нет смысла тратить на них время!.. НЕ МЕШАЙ!
А им необходимо тратить время на вечные вопросы - это один из этапов становления личности. И веры нам не стало... Но как без нее жить? Вера очищает людям душу, вера делает мягче сердце... А потом мы еще спрашиваем себя: в кого они, такие жестокие и равнодушные? А они - в нас! Яблочко от яблоньки...
Теперь я понимаю, почему у них такие игры, думал он. Невостребованная энергия души и нерастраченная энергия тела, сдобренные свойственной юности повышенной сексуальностью, медленно и верно устремляются в русло насилия. Пока насилие скрывается за ширмой добрых игр. Но это только пока. Подождем, подождем и дождемся событий сродни Религиозным войнам. Выходки Вампира - яркое тому свидетельство. А это уже страшно!
Боже мой, думал он. Когда же мы перестанем быть толстокожими? Когда будем видеть дальше собственного носа? И сколько мы еще будем создавать себе трудности, а потом гордо, под фанфары, преодолевать их? Мы - мастера лобового удара, крепкие задним умом...
- Почему ты еще не спишь? - спросил его тихий голос.
Калинов огляделся, но рядом никого не было. Только далеко впереди стояла под деревом какая-то пара. Кажется, целовались.
- Не крути, пожалуйста, головой, - произнес тот же голос. - Это я, Вита.
- Где ты? - спросил Калинов.
- В своей постели... Но рядом с тобой.
- А как ты меня слышишь? - спросил Калинов.
- Опять глупые вопросы?.. Я слышу то, что ты думаешь.
- Ты умеешь читать мысли? - спросил Калинов.
- Оказывается, умею... Но я поняла это только сегодня. И слышу лишь то, что ты позволяешь.
- Я хочу тебя видеть, - сказал Калинов.
- Этого я еще не умею. Но научусь, наверное... И ты научишься... Долгая пауза. - Если очень захочешь.
Уже совсем стемнело, только у самого горизонта, над Маркизовой лужей тянулась желто-зеленая полоса. Послышался какой-то звук, похожий на далекий стон.
- Что такое? - спросил Калинов.
- Это я плачу.
- Зачем?
- Не знаю.
- Где тебя найти? - Этот вопрос Калинов задал мысленно.
- Нет-нет! - прилетел быстрый ответ. - Я не хочу. И мне кажется, ты знаешь... До завтра!
И словно порыв холодного ветра пронесся у него в душе. Как кусок пустоты... Стало мерзопакостно, стыд льдинкой резанул его по сердцу.
Какая же ты сволочь, сказал себе Калинов. Подонок!.. Влюбил ведь девчонку в придуманную тобой личность. Что теперь с девчонкой делать будешь? Как правду скажешь? Или прикидываться начнешь - я не я и лошадь не моя... А что ты там пять минут назад о вере рассуждал? О мастерах лобового удара, крепких задним умом? О трудностях, которые гордо приходится преодолевать?.. Вот ты и создал себе трудности. И, боюсь, преодолевать их придется без фанфар и барабанного боя. Вместо фанфар будут проклятья матери и слезы дочери. А вместо барабанного боя - вопли средств массовой информации... Доказать, правда, никто ничего не сможет... Да и вообще, девка сама во всем виновата...
Он и не заметил, как в своих размышлениях из обвиняемой стороны превратился в потерпевшую. Ведь поскольку он был политическим деятелем, подобные метаморфозы происходили с ним не раз, и не было в них ничего особенного, ничего, что по-настоящему тронуло бы его душу. Ведь столько всего произошло за прожитые годы... Но чем-то его душа была все-таки тронута. Иначе зачем он мысленно позвал:
