Владимир Царицын - Пленники замкнутой бесконечности
Спал Айгур не долго, так ему показалось. Проснувшись и увидев над собой деревянную балку с висящими гирляндами чеснока, сразу вспомнил, где он и что с ним произошло. У двери, за головой юноши, раздавалось громкое чавканье Гая — пес расправлялся с очередной порцией еды. Айгур вдруг понял, что очень голоден. Он попробовал подняться. Сел на кровати, спустил ноги вниз. Голова закружилась, комната поплыла перед глазами, но парень ложиться не стал, посидел, дожидаясь, когда головокружение пройдёт. Потом встал на ноги и опёрся рукой о спинку кровати.
Гай косо поглядывал на него, не в силах оторваться от своей миски, вылизывал. Когда слизнул последнюю крошку, хромая, подошёл к Айгуру и гавкнул, приглашая на прогулку. Айгур оторвался от спинки кровати и сделал несколько неуверенных шагов. Гай первым подошёл к стене, на которой висела лохматая шкура, он уже хорошо ориентировался в жилище Бога. Откинув край шкуры, Айгур обнаружил тяжёлую дверь, навешанную на большие медные петли. Ставшие темно-зелёными от времени, петли были хорошо смазаны салом. Айгур толкнул дверь — она открылась легко, без малейшего скрипа.
Свет хлестнул по глазам. Белый снег искрился на солнце. Парень зажмурился, прикрылся рукой. Глотнул холодного и чистого горного воздуха, закашлявшись, прислонился к дверному косяку. Так он стоял несколько минут: зрение привыкало к яркому свету, дыхание потихоньку восстанавливалось.
Гай, ковыляя, убежал делать свои дела.
Айгур прошёлся по хрустящему снегу и огляделся. Был уже вечер, но второе солнце светило ярко, а Чудо Богов ещё было красным. Дом седого Бога, срубленный из толстых, посеревших от времени, брёвен, стоял на дне неглубокой котловины, окруженной пологими холмами, покрытыми снегом. Одной стеной дома служил камень, вздымающийся вертикально из земли. Этот камень защищал жилище Бога от господствующих ветров. Вершина утёса была острой, как пика, и снег на ней не держался. На коньке двухскатной крыши было установлено странное сооружение, напоминающее расправленные крылья птицы. От дома за ближайший холм тянулась по снегу дорожка в две полоски.
«Странные следы, — подумал Айгур. На что же это похоже?»
Но вот из-за холма, куда вели эти странные следы, послышался скрип снега, а вскоре появился седой Бог. К его ногам были привязаны ремнями две деревянные дощечки с загнутыми кверху концами. Благодаря им Бог не проваливался в рыхлый снег, шёл легко и быстро, несмотря на ношу, лежащую на его плечах.
Смотри-ка, подумал Айгур, вспоминая свои блуждания в снегах, просто-то как! Почему я не додумался?..
В долине снег выпадал редко, и его было мало, потому то и не было необходимости в подобном приспособлении. Знай Айгур побольше о снеге, он бы, наверняка, дошёл своим умом до этого изобретения.
Бог подошёл к дому, на его плечах лежала козлиная туша. Старик сбросил её у ног Айгура. Разглядывая мёртвого козла, Айгур размышлял над способом, которым он был убит — в чёрном боку зияла дыра, величиной с кулак, шерсть по краям раны обгорела.
— Я гляжу, ты идёшь на поправку, человек, — одобрительно заметил старик. — Отведаешь козлятины — будешь совсем здоровым!.. Фу! — Старик прикрикнул на Гая, обнюхивающего охотничий трофей.
— Вы были на охоте? — спросил Айгур.
Бог кивнул головой:
— Для тебя свежее мясо сейчас — лучшее лекарство.
— Я считал, что в горах очень мало животных, — сказал Айгур. — Мне только змеи встречались, да мох, который хотел меня сожрать.
— Мох? Это не мох. Это… — Бог произнес слово, которое Айгур не смог бы выговорить, как ни старался. Странное слово, не человеческое. — Он активен только ночью, на солнце втягивает щупальца в скалу, где живет его мозг. По сути, он — часть скалы, гибрид животного, растения и камня… Говоришь, чуть не съел тебя?
— Да. Если бы солнце не выглянуло… А чем же эта тварь питается? Путники в горах не часто встречаются, ведь так?
— Ест он всё, до чего могут дотянуться его щупальца. Мышей, жуков, бабочек, мотыльков. Тех же змей. Но иногда и более крупные животные оказываются в его смертоносных объятьях. Если, конечно, зазеваются… Горы полны жизни, парень, — Бог замолчал, добавил задумчиво: — Но для того, чтобы убедиться в этом, нужно прожить здесь столько, сколько я прожил…
Айгуру показалось, что он никогда в жизни не ел ничего вкуснее, чем эта сваренная Богом козлятина. Правда, он выпил только чашку наваристого, ароматно пахнущего пряными травами, бульона и съел маленький кусочек мяса — Бог запретил есть больше, сказал: позже, когда изголодавшийся желудок придёт в норму. Сам же уплетал варёную дичь за обе щеки. Гай сидел у ног хозяина и ожидал подачки.
— Что ты делал в горах, человек? — Бог закончил трапезу и вытер губы платком.
Айгур молчал — размышлял над тем, что и как ответить. Ведь его спрашивал Бог. Айгур и человеку-то не всякому ответил бы, а тут Бог! Правда, этот Бог был странным: разговаривал с ним без неприязни, не гнушался. Лечил его, уступил свое ложе, сам ходил охотиться, сам варил ему похлёбку. Странный Бог! Неправильный. Не такими описывал их мудрый и бывалый Альбор.
Старик заметил жадный собачий взгляд, взял со своей тарелки наполовину обглоданную кость и протянул псу. Гай не взял, посмотрел на Айгура, спрашивая разрешения.
— Возьми, — разрешил Айгур.
Гай аккуратно взял кость из руки Бога, лёг с ней на пол и захрустел, тихо, словно старался не мешать разговору.
— Ишь ты, — удивился Бог, — не берет без разрешения. А когда хозяин без памяти валялся, брал, хитрец, из чужой руки.
Старик откинулся на спинку кресла. Снова спросил:
— Так что ты делал в горах?
— Дорогу искал, — решил не врать Айгур.
— Какую дорогу? Куда?
— Скорее, откуда.
— Понимаю… Хотел сбежать из долины? Укрыться от Божьей кары?
Старик произносил эти слова ровным голосом, Айгур не мог понять, что стоит за словами Бога — гнев или насмешка?
— Я не хотел убегать, — ответил Айгур хмуро, проигнорировав слова о Божьей каре. — Я просто искал дорогу.
— А разве не сказано в Законах Божьих, что мир, в котором ты живёшь, един? Что за кольцом Голубых Гор — хаос и пустота? Ты не поверил в это утверждение?
— Не поверил.
— Теперь убедился?
Айгур отрицательно покачал головой.
Бог внимательно поглядел в глаза юноши.
— Ты упрям, — сказал он. — С чего ты вдруг решил искать дорогу, которой не существует? Кто тебя надоумил?
— Никто. Я сам.
— Сам?.. Как тебя звать, человек?
— Айгур.
— А сколько тебе лет, Айгур?
— Двадцать пять.
