Ходжиакбар Шайхов - В тот необычный день (сборник)
— А почему ты не побоялся сказать о пещере мне?
— Потому что вы — друг. Я сразу понял, когда увидел вас, что вы будете мне другом.
— Разве у тебя не было здесь друзей?
Хосе покачал головой:
— Все поучали меня, обращались как с маленьким. Нет, у меня не было друга.
— А на базе?
— На базе я давно уже не бываю.
— Но у тебя ведь есть брат.
— Да, Педро. Но ему не до меня. Он занят своими картинами. А когда у него что-нибудь не получается, то к нему лучше не подходить. — Тут Хосе ласково посмотрел на Эркина. Ласково и вместе с тем заискивающе: — Вам понравилось там?
Эркин положил руку на плечо юноши:
— На этот вопрос я тебе отвечу позже, хорошо? А ты мне лучше скажи, голова после этого долго болит?
— После первого раза не очень. Часа два.
— А после десятого? У тебя, например, сегодня сколько это продлится?
— Наверное, до обеда, — нахмурился Хосе.
— И тебе становится легче, когда ты смотришь на огонь? — догадался Эркин.
— Да, тогда боль почти незаметна. Я сижу, смотрю на огонь и вспоминаю пещеру.
Они поднялись и медленно пошли по расщелине.
— Юлия тоже бывает здесь? — спросил Эркин.
— Наверное.
Эркин грустно улыбнулся. Невесело было сейчас на душе у него. Человеческое общество давно уже обладало здоровьем и физическим и душевным. Казалось, что навсегда. Но вот выяснилось, что пять человек с 17-й шахты, пять в общем-то неплохих людей не смогли ничего противопоставить искушению. Зная, что вслед за несколькими минутами эйфории неизбежно наступает длительная тяжелая реакция, они продолжали посещать пещеру. Почему?
В чем причина подобного слабоволия?
Эркин задумался. …Первые полеты в космос приравнивались к подвигу. От космонавтов требовалась не только теоретическая подготовка, знания, опыт, но и значительная физическая выносливость. Первые корабли были несовершенны. Космонавты зачастую попадали в критические ситуации, где все зависело от их умственных и физических способностей. Первые космонавты готовились к полету многие годы.
Потом корабли стали совершеннее, но превратилось в традицию предъявлять самые жесткие требования к человеку, отправляющемуся в космос.
Тщательно отбирался и готовился каждый космонавт, будь то пилот, штурман, астроном, геолог или физик. Этот принцип отбора оставался незыблемым в течение долгого времени.
Но вот наконец человек в буквальном смысле слова шагнул к звездам, вышел за пределы солнечной системы. Звездолеты, анабиозные камеры, а затем экспресс-каналы устранили все барьеры на пути тех, кто рвался в космос. И сам космос потребовал специалистов и исследователей сотен профессий — от археологов до строителей. Полеты в космос стали обычным явлением, на десятках планет создавались лаборатории и космические станции, геологи буравили инопланетные недра, металлурги и горняки строили шахты, росли предприятия, промышленные комплексы, налаживались транспортные артерии. Но земляне сразу же столкнулись с проблемой, которую им пришлось решать безотлагательно. Выяснилось, что и производительность, и успехи, и настроение, и душевное здоровье людей, вынужденных находиться длительное время на далекой планете, во многом зависят от их характеров.
Несколько позже был четко сформулирован принцип Комплекса, и в дальнейшем и большие экипажи, и сравнительно маленькие группы исследователей формировались в строгом соответствии с ним.
Прошло еще несколько десятилетий. Космос стал для землян родным домом — не найти, пожалуй, человека, который бы не провел три-четыре года своей жизни в открытом пространстве. Звездолеты и машины были доведены до совершенства, все, что поддается автоматизации, автоматизировано. Те загадки, что ставит перед нами природа, мы рано или поздно решаем. Мы поверили в свое могущество. Мы, люди, и в самом деле стали могущественными. Но каких бы успехов ни достигло человечество, люди не стали, да и не могли стать абсолютно одинаковыми. Есть свой авангард, есть, к сожалению, и люди слабовольные, мнительные, неспособные противостоять испытаниям. Прежде на пути таких людей стоял, как барьер, принцип Комплекса. Дорога в космос была для них закрыта. Это не означает, что она была закрыта для них навсегда. Они могли пройти специальный цикл обучения и в значительной степени приобрести недостающие им качества, закалить свой характер. Но вот некоторое время назад пал и этот последний барьер. Мы решили, что достигли совершенства, с которым не вяжутся никакие ограничения. По воле случая был сформирован и коллектив 17-й шахты, коллектив, не спаянный общими интересами. Потому они и не смогли противостоять этой опасности — искушению Верги.
— Хосе, — повернулся Эркин к юноше, — а как вы открыли эту пещеру?
— Раньше мы частенько устраивали коллективные вылазки в горы. Здесь ведь очень красиво, и, кроме того, это отличная возможность для физической тренировки. И вот во время одной из таких вылазок, примерно полгода назад, случайно набрели на эту пещеру. Нас тогда было трое. Педро, Хаят и я. А когда мы выползли наконец из пещеры, то переглянулись и побрели домой, не проронив ни слова. С тех пор между собой мы никогда не говорили о пещере, но продолжали ходить сюда по ночам.
— Постой, значит, вначале Юлия и Фархад не знали о пещере?
— Нет.
— Но почему ты тогда утверждаешь, что в пещеру ходят все?
— Видимо, по нашему поведению они догадались, что в горах мы открыли нечто необычное. А потом, вероятно, в одну прекрасную ночь пошли за кем-то из нас следом. Я однажды узнал Фархада, когда он поднимался на хребет… Теперь о пещере знают все, это точно.
Они прошли несколько метров молча, потом Хосе снова заговорил:
— В этом ведь нет ничего такого, правда, Эркин?
— В чем?
— Ну, в том, что мы ходим в пещеру. Если бы не проклятущая головная боль, все было бы прекрасно.
Наконец путники подошли к последнему барьеру. Предстояло взобраться на хребет, за которым лежала долина с шахтой и жилым городком.
Никогда еще Эркин так не страдал физически, как во время этого подъема. Приходилось напрягать все силы, чтобы подняться на высоту следующего выступа. Ноги были как ватные, колени подгибались, руки дрожали. Пот струился по всему телу.
Хосе тоже приходилось нелегко. Он поминутно стонал.
Трудно сказать, сколько времени занял подъем. Они отдыхали едва ли не через каждый метр.
Наконец, обессиленные, поднялись наверх и здесь опустились на грунт. Эркин достал из кармана платок, вытер мокрое лицо и шею.
— Эркин! — прошептал Хосе. — Я не хочу возвращаться на Землю. Я не могу без этого огня…
