Алексей Калугин - Геноцид
К плоту подошли еще несколько человек, бродивших неподалеку в ожидании, когда Отциваннур закончит подготовку и перейдет к демонстрации своей новой штуковины. Им тоже хотелось взглянуть на то, что получилось. Чтобы потом можно было посмеяться над дурачком, не слушая историю, а рассказывая ее, – так ведь оно куда как забавнее.
Отциваннур зацепил ногтем первую струну, слегка оттянул и отпустил. Струна издала негромкий вибрирующий звук. Приподняв палец, Отциваннур туже натянул струну и снова дернул. Звук получился громче, протяжнее и выше. Отциваннур дернул другую струну, и она ответила ему звуком, похожим на тот, что издала первая струна, но одновременно чем-то почти неуловимо отличающимся.
Отциваннур блаженно улыбнулся и закатил глаза. Плетя струны, он примерно представлял, что должно было получиться, но результат превзошел все его ожидания. Созданные им волшебные струны издавали звуки, которых не существовало в природе! Не существовало до тех пор, пока он, Отциваннур, не научился извлекать их!
Восторг и осознание собственного величия переполняли Отциваннура. Он чувствовал себя едва ли не властелином мира! А как же иначе, если он оказался приобщен к акту творения! Прежде, работая над своими изобретениями, Отциваннур лишь повторял, отчасти совершенствуя, то, что удавалось подглядеть в окружающем мире. Но на этот раз он создал то, чего прежде не существовало и не могло появиться без его участия.
Одну за другой, Отциваннур дернул все пять струн. Сделал он это так быстро, что звуки, издаваемые каждой струной, наложились друг на друга, создав новую гармонию, отдаленно напоминавшую то, как поют под ветром туго натянутые снасти. Но это было не то. Совсем не то! Такое сравнение можно было использовать лишь потому, что звучание струн не с чем было сравнить!
Слушая плывущие по воздуху звуки, Отциваннур закрыл глаза, а потому не видел лиц людей, собравшихся возле его плота. Люди тоже не видели друг друга, потому что смотрели на Отциваннура. Вернее, не на самого Отциваннура, а на его руку, удерживающую паутину струн.
Люди были растеряны. Люди были сбиты с толку. Люди не понимали, что происходит.
Так обращаться с людьми нельзя!
Людей можно дурачить. Можно выводить их из себя. Можно заставлять верить в то, чего не было, нет и никогда не будет. Человек вообще очень терпелив, и с ним можно проделать очень многое из того, что, казалось бы, должно быть противно самой его природе. Но никогда, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах нельзя давать ему понять, что он упустил в жизни что-то, чему пока и сам не знает названия, но чего уже не удастся вернуть, о чем он будет жалеть до конца своих дней.
Именно это непреложное правило нарушил Отциваннур. Скорее всего, неумышленно.
Люди, слушавшие звуки, что издавали созданные Отциваннуром струны, поначалу пришли в замешательство. Они переглядывались, как будто хотели спросить друг друга: что это? откуда? зачем?
Затем появился главный вопрос: почему раньше мы этого не слышали?
А следом за ним еще: нужно ли нам это? А если нужно, то для чего?
Поскольку ни один из присутствующих так и не решился озвучить хотя бы часть вопросов, витавших в воздухе вместе со странными звуками, каждый пытался сам найти ответы на них. А лучше всего – один. Эдакий прямой, конкретный и ясный ответ, после которого уже не останется никаких вопросов.
Несомненно, так было бы проще всего. Но – не получилось. Вопросы роились, будто мальки в стае, но стоило только протянуть к ним руки, как они тотчас же прыскали в разные стороны. Вот он был – и вот его нет. В руке – пустота. В голове – примерно то же самое.
Неприятное это ощущение знакомо, должно быть, каждому. Поэтому каждый знает, что должно за этим последовать.
Так оно и произошло.
– Эй, Отци! – окликнул Отциваннура мужчина, один из тех, что первым подошел посмотреть, чем занимается дурачок. – Кончай!
Пальцы замерли, не коснувшись струн. Отциваннур посмотрел на говорившего.
– Кончай, – еще раз повторил мужчина, совсем не так уверенно, как поначалу.
Ему показалось, что в возникшей вдруг тишине голос его скрежещет, как пластиковая палуба, когда ее драют песком. К тому же на него смотрели все собравшиеся.
– Я на своем плоту, – спокойно ответил Отциваннур и дернул третью струну.
И он был прав. До какой-то степени. На своем плоту каждый мог заниматься всем, чем заблагорассудится. До тех пор, пока это не нарушает права соседа спокойно заниматься своим делом. Загвоздка в том, что никогда прежде никто не извлекал звуков, подобных тем, что наловчился выдергивать из струн Отциваннур.
Все смотрели на мужчину, велевшего Отциваннуру прекратить дергать струны, и ждали, что он найдет достаточно веские аргументы для того, чтобы настоять на своем, в то время как сам он ожидал поддержки со стороны соседей. Вопрос был сложный – создавался прецедент.
– Послушай, Отци, – сказал кто-то другой. – Зачем тебе это?
– Что? – дурашливо вскинул брови Отциваннур, будто и правда не понимал, о чем идет речь.
– То, чем ты сейчас занимаешься?
– А чем я занимаюсь?
– Не знаю, – пожал плечами говоривший.
– Ты издаешь странные звуки, – нашел определение действиям Отциваннура кто-то третий.
– Не я издаю звуки, – усмехнулся Отциваннур, – а то, что у меня в руке.
Он выше поднял руку с растопыренной пятерней, туже натягивая струны, и резко ударил сразу по всем ногтем большого пальца. Струны взвизгнули. Отциваннур чуть опустил ладонь, а затем снова резко потянул струны вверх. Звук дернулся, покачнулся, поплыл.
Людям показалось, будто большая волна подкинула плоты высоко вверх, а затем ухнула их вниз, да так глубоко, что небо потемнело.
Сидевшие на краю Отциваннурова плота мальчишки восторженно вытаращили глаза.
Отциваннур удовлетворенно хмыкнул, он и сам не ожидал подобного эффекта.
Мужчина наклонил голову, недобро прищурился и направил в сторону Отциваннура согнутый указательный палец. Затем он тряхнул головой, будто хотел откинуть со лба густые темные вьющиеся на концах волосы, повернулся спиной к блаженно щурившемуся, словно от яркого солнца, Отциваннуру и, перепрыгнув поручень, быстро зашагал, почти побежал прочь от дурацкого плота. Он знал, а может быть, только чувствовал, не в силах объяснить почему, что если ушей его снова коснется звук Отциваннуровых струн, мир вокруг перевернется с ног на голову. Вода станет небом, небо – водой. Солнце ухнет в Глубину, превратившись в отблеск гигантской рыбы-луны. Плоты Квадратного острова рассыплются и поплывут в разные стороны, влекомые не ветром, не течениями и не ударами весел плотогонов, а подчиняясь звукам струн, что дергают пальцы дурака.
