Василий Головачев - Владыки
Павел включил звукопередатчик на всю мощь:
— Игорь! Отзовись!
Многократное эхо разбросало пригоршни звуков по каменным склонам, ущельям и долинам и погасло в теснине реки. Павел подождал ответа, вздохнул и зашагал вдоль берега, по кромке обрыва, в ту сторону, куда река несла свои безжизненные воды…
В холл он вышел через пять часов, если верить хронометру скафандра. Сам переход прошел мгновенно: Павла ударило обо что-то твердое, голову пронзила острая колючая боль. Очнувшись от короткого беспамятства, он понял, что стоит в холле на четвереньках. Под руками и ногами множество пластмассовых осколков, на полу лучевидные пятна ожогов.
Поднялся на ноги, посветил кругом. Дверь была сорвана и разбита, углы стены в местах крепления двери выщерблены и оплавлены.
Павел направил луч в коридор и хмыкнул. Каменная борозда с ручьем исчезла, пол коридора блестел, как металлический, зато стены почернели, стали жидкими, по ним ходили волны, вскипали фонтанчиками, проливая на пол черную дымящуюся жидкость.
Павел не рискнул еще раз выйти в коридор. Две вещи беспокоили его: ограниченность энергозапаса скафандра и то, что за пять часов путешествия по «горной стране» неведомого мира вне здания могло пройти гораздо больше времени. Ожидающие могли не вытерпеть и послать дублера.
Решетчатую колонну трансгресса в центре холла он обошел на расстоянии, осмотрел колодцы лифтов, но заходить не стал. Оставалось еще два коридора, и каждый мог привести к цели — на лестничную клетку, а там подняться на четвертый этаж будет несложно.
Но второй коридор отсутствовал вовсе.
Павел поворочал прожектором — луч света вяз в чернильном мраке без единого проблеска. Пустота, космический вакуум! Ощущение опасности здесь стало острей, сами собой напряглись все мышцы, захотелось спрятаться под надежной защитой корабельной обшивки — стереотип космонавта, привыкшего мыслить категориями космической спасательной службы.
Павел аккуратно прикрыл дверь, отошел и облегченно вздохнул. Собрался было отдохнуть и перекусить, но звук лопнувшей струны заставил его пить и есть на ходу. Торопясь, проглотил несколько глотков витаминизированного желе, запил брусничным соком и спрятал мундштук пищеблока.
Последний коридор был нормальным на вид. Прямоугольного сечения, сизый, в голубых разводах «сырости», он исправно, без сюрпризов вывел инспектора к лестничной клетке. Однако стоило посветить в проем двери, ведущей на лестницу, как сразу стало ясно, что пройти наверх не удастся и здесь. Вместо лестничного пролета взору предстала круглая труба, уходящая вверх метров на сто и обрывающаяся внизу всего в двух метрах. Павлу показалось, что он выглянул из люка космолета в пространство: вверху проплывали звездные россыпи, внизу — две звезды поярче, темно-багровая и желтая.
Из недр здания прилетел металлический стон. Павел невольно вздрогнул, оглянулся: показалось, что кто-то смотрит в спину. Коридор был пуст, но ощущение взгляда не исчезло, только ослабело. Из холла донесся тихий отчетливый хруст и треск — кто-то шагал по битой пластмассе. Павел в несколько прыжков преодолел коридор, выскочил в вестибюль. Прожекторный конус выхватил из тьмы знакомый ажурный цилиндр, пустые стены, гладкий пол. Никого.
Хруст повторился. Павел резко повернулся и направил луч в угол. У расколотого щита топтался на месте шестиногий конкистадор. Три глаза его вспыхнули зеленоватыми бликами в свете прожектора, казалось, он плачет.
— Ф-фу! — выдохнул Павел, снимая руку с рукояти пистолета на поясе. — Напугал, насекомое! Ты откуда?
Паук что-то проскрипел.
— Ответь в нормальном ритме.
Снова тихий прерывистый скрип.
— Значит, не можешь. Плохи твои дела. Тогда веди меня в зал управления лабораторией. Живо!
«Паук» смешно перебрал ногами на месте, тихо свистнул и побежал через холл к первому коридору, где недавно был ручей. Теперь там не было ни каменной борозды, ни ручья, металлический пол покрывали лужи черной жидкости со стен.
Остановившись на секунду, конкистадор снова свистнул, прыгнул в коридор. Громыхнуло, кибер исчез и вместе с ним исчез коридор. На его месте образовалась дымная яма, на дне которой сквозь дым всплыл шар планеты в оспинах и шрамах кратеров. Планета больше всего походила на Меркурий.
— Понятно, — сказал Павел, пытаясь разглядеть планету подробней. — Вечная тебе память… туда мне тоже не надо. Далеко. Хорошо, если это Меркурий, а если иная звездная система? Да еще не имеющая станции таймфага? Н-да, прав был Голос, это действительно перекресток пространств…
Павел слизнул языком пот над губой и вернулся в «нормальный» коридор. Три двери слева и три справа. И все они открывались в пространства неведомых миров… Первая из них скрывала за собой пещеру, вернее, великолепный грот с зеркалом воды и сверкающим панцирем натеков. Вторая выходила на морскую террасу, мокрую от долетающих брызг: прибой яростно строгал камень террасы, обтачивал гальку, дробил щебень в песок. Море было неземное — как загустевшая кровь, оно искрилось и гнало светящуюся пену. Небо в этом мире было глухим, беззвездным, на горизонте смутно проглядывал тусклый коричневый диск — не то планета, не то светило.
Павел аккуратно закрыл за собой дверь, постоял в задумчивости у соседней.
За нею начинался чудовищный фиолетово-черный лес, деревья которого напоминали мохнатые человеческие уши с сотнями крохотных глаз. Лес был полон таинственных звуков и движения. За четвертой дверью пейзаж был странный, словно вмурованный в толщу стекла или прозрачного желе: что-то полупрозрачное, скользкое, мерцающее медленно ползало там, рождались и умирали голубые огни, бледные сетчатые тени и пятна.
Пятая и шестая двери не открывались.
Павел потоптался в коридоре и вдруг вспомнил, что галерея перехода из лаборатории в Ствол начинается двумя этажами ниже. Он мысленно представил план этого нижнего горизонта, вышел в вестибюль и снял с пояса пистолет. Лифты не работали, лестницы перестали быть лестницами, и на нижний этаж можно было попасть только через перекрытие — с помощью грубой силы.
Павел рассчитал импульс, способный пробить двадцать сантиметров пластобетона, выбрал точку удара в трех метрах от себя и нажал на спуск. Из дула пистолета ахнуло пламя разряда, вонзилось в пол, и в то же мгновение сильный удар в грудь отбросил инспектора к стене. Ослепительный клубок огня, роняя тающие клочья, метнулся в стену напротив. Пол завибрировал, здание вздрогнуло, шатнулось, гул и грохот всплыли из его недр…
Чувствуя подступающую к горлу тошноту борясь с неожиданно подкравшейся слабостью — видимо, часть неведомой энергии прорвалась-таки сквозь защиту скафандра, — Павел побрел вдоль стены и выходу, оглядываясь на разгул стихий. За бледной стеной огня он разглядел черный поток, затопивший чашу фонтана.
