Кир Булычев - Предсказатель прошлого
Так что когда Гим прибежал от туалета, Кора уже кружилась с офицером Двраж в страстном вальсе, недавно завезенном с Земли и потому считавшемся танцем экзотическим и эротическим.
Кора хихикала, визжала и смеялась так заразительно и непосредственно, что на последующие танцы у нее не было отбоя от кавалеров, а несчастный Гим был вынужден бегать вокруг нее, чтобы не оставлять ни на секунду без присмотра, – но попробуйте это сделать в зале, где толпятся сотни знатных танцоров. Так что помимо нескольких синяков, произведенных особо щипучими кавалерами, Кора обзавелась и некоторыми нужными сведениями. В частности, она узнала, что госпожа Синдика страшно переживает смерть императора, но находится в опале и даже не допущена на бал в императорский дворец, а ждет со дня на день ссылки в отдаленное имение, если не монастырь. Однако навестить ее нельзя, потому что ее дом охраняется. Кора узнала, что Гим ревнует императора к балерине Пруцкой, которой тот увлекся последнее время, правда, судя по сегодняшним событиям, положение балерины Пруцкой пошатнулось, потому что император увлечен красоткой, прилетевшей с Земли якобы для того, чтобы разгадать убийство бывшего императора. И главное, покойный император был склонен к оккультным наукам и нередко встречался с неким предсказателем Парфаном, существом подозрительным и неприятным, но весьма осведомленным.
Любой сыщик, не только Кора, был бы доволен своей работой на балу. Знай император о достижениях Коры, никогда бы не разрешил ей приблизиться к балу. Теперь пора было возвращаться в гостиницу, благо репутацию самой нахальной, экстравагантной и сумасбродной девицы в империи она уже завоевала.
– Бежим, – шепнула Кора адъютанту, отыскав его в толпе потных танцоров. – Я устала как собака.
– Слава богам! – откликнулся адъютант. – Я уже потерял надежду извлечь вас из этой стаи самцов.
– Неужели вы не опасаетесь так называть ведущих баронов империи?
– Они не посмеют поднять на меня палец, – сказал Гим. – Пока император меня любит.
– Но все на свете проходит, – заметила Кора. – Любовь императора минет, и они набросятся на вас.
– К тому времени, – лукаво усмехнулся молодой человек, – я отыщу себе другого могучего покровителя.
Кора потрогала змей, обвивших ее предплечья, – батарейки в них истощились, головки вяло повисли, словно это были не змеи, а усталые земляные черви. Кора сняла их и положила в сумочку, потом уже внизу, у лестницы, отцепила разноцветных бабочек, и сразу стало легко и свободно, как бывало, когда снимали лечебные банки или горчичники.
– Как жаль, что вы не мальчик, – с искренней грустью произнес Гим, помогая Коре сесть в карету. – Я бы мог вас полюбить.
– А я бы не смогла, – призналась Кора, – хоть ты и мальчик.
Гим обиделся, и они доехали до гостиницы молча.
Отдавая приказ дежурившему в вестибюле охраннику не выпускать Кору до утра из гостиницы, Гим торжествующе поглядывал на нее: все-таки смог показать власть над ней. А это утешение для слабого.
* * *Кора поднялась к себе на четвертый этаж и осмотрела номер. Номер, разумеется, был тщательно обыскан, вещи просмотрены, каждый шов распорот и сшит снова, правда, не так аккуратно, как раньше, даже в креме и зубной пасте побывали чужие пальчики. Впрочем, Кора другого и не ждала. Это был не первый обыск в ее жизни.
Не зажигая света, Кора подошла к окну и выглянула наружу. Окна номера выходили на переулок. Под фонарем маячила фигура в черной накидке агента внешнего наблюдения.
До назначенного свидания еще оставалось минут сорок, и потому Кора спустилась в бар по лестнице и убедилась в том, что в пустынных белых коридорах агентов не было. Очевидно, император считал, что им достаточно ошиваться в вестибюле и на улице.
В баре к Коре попытался пристать местный богач – рот в золотых коронках, брюки для слона, пиджак с висячими плечами – таков был очередной каприз моды на Нью-Гельвеции.
В полутемном, переполненном народом баре не было нужды изображать из себя земную дурочку. Так что Кора отыгралась за все – она перевернула нахала в воздухе и аккуратно уложила его на соседний столик, сидевшие за которым офицеры принялись молотить нахала, который так вопил, что Кора смогла незаметно уйти. Никто за ней не следил. Она поднялась на четвертый этаж и, отыскав шестьдесят четвертый номер, условно постучала в дверь.
Белая с золотыми разводами дверь отворилась не сразу – словно Кору долго рассматривали в замочную скважину. Затем чуть приоткрылась, и оттуда зашипели:
– Тшшшш…
Кора приставила палец к губам, чтобы показать, что поняла предупреждение.
Дверь открылась шире – так что Коре удалось втиснуться внутрь. И тут же захлопнулась сзади. Щелкнул замок.
Может, ее заманили в ловушку? Завтра выйдут газеты с заголовками: «Еще один шпион с Земли» или «Где была ты, Кора, в половине одиннадцатого?»
Кора не успела придумать, что последует за такими разоблачениями, как услышала размеренный голос господина Ирациума, советника покойного императора:
– Мы благодарны вам, что вы нашли время и мужество встретиться с нами.
В комнате горела только одна настольная лампа, и потому люди были освещены лишь ниже пояса. Коре были видны черные брюки и хорошо начищенные башмаки советника, а также подол лилового, расшитого синим бисером вечернего платья дамы.
– Нам тоже было нелегко решиться на такую встречу. – Советник подчеркивал каждую фразу движением руки, как бы срубающим очередное дерево. – Но мы решили: если эта встреча поможет восстановить справедливость, мы готовы на все.
– Даже на смерть, – произнесла дама. У нее был ломкий голос много плакавшего человека.
– Даже на смерть, – повторил советник.
– Спасибо за доверие, – произнесла Кора. – За вами следили?
– Здесь следят за всеми, но верные люди провели нас черным ходом, через кухню, и потому есть надежда, что заботники из бригады исчезновения нас не заметили.
Дама Синдика глубоко вздохнула.
Кора понимала ее. Она испытывала теплое чувство к этой паре – как ко всем гонимым и преследуемым существам Галактики. Но понимала, что должна быть настороже: если в тоталитарном государстве встречаются трое, то, как правило, один из них оказывается агентом службы безопасности – таков всемирный закон, сформулированный на рубеже нашей эры римским естествоиспытателем Плинием Младшим в тот момент, когда он наблюдал извержение Везувия, погубившее Геркуланум и Помпеи.
– Если мы не будем рисковать, – сказала дама в лиловом, – то наша страна никогда не освободится от власти безумного тирана и импотента.
Глаза Коры привыкли к полутьме, и она разглядела тяжелые, но не лишенные привлекательности черты лица дамы, ее высокую прическу, напоминающую крепостную башню розового цвета, детские пухлые пальчики с золотыми ноготками.
