Кир Булычев - Предсказатель прошлого
Вокруг Коры шумели придворные, кривились недовольные женские лица, пахло пудрой, потом и одеколоном, мужчины пожирали глазами украшенные золотыми бабочками обнаженные плечи и бедра прилетной красавицы.
Император, который вошел в зал как раз следом за Корой, увидел ее издали, потому что все склонились в глубоком поклоне, а Кора, не знавшая, что надо склоняться, осталась стоять, как сигнальный столб высотой в сто восемьдесят сантиметров. Кроме того, нарушив по крайней мере дюжину строжайших установлений и правил, Кора помахала императору прекрасной ручкой, охваченной вместо браслетов совершенно как живыми роботогадюками, и крикнула:
– Привет, Дуагим! Вы послали телеграмму в Махачкалу?
Император, натянуто улыбаясь, широкими шагами пересек замерший зал и, подойдя к Коре, возмущенно зашипел:
– Спасибо, что хоть на «ты» не обратилась! За хамство тебя положено четвертовать.
– Тогда вы наверняка проиграете пари, – ответила Кора, лучезарно улыбаясь. Так лучезарно, что даже в злобной душе императора что-то дрогнуло.
– Первое танго за мной, – сказал он, отмахиваясь от золотых бабочек, которые восседали на плечах Коры и время от времени, будто собираясь улететь, начинали взмахивать крыльями, усеянными маленькими алмазами.
Когда император, сдержав слово, пригласил Кору на первое танго, она все же повторила вопрос:
– А как с телеграммой?
– Пошлю, пошлю, – отмахнулся император. – А твои змеи не кусаются?
– Зачем же я буду истреблять своих поклонников? – удивилась Кора.
– А если бы я не был поклонником?
– Тогда и посмотрим, ваше величество, – ответила Кора.
– Тогда я не буду рисковать. А как проходит ваше расследование?
– Отвратительно, – призналась Кора. – Мне не с кем поговорить о преступлении.
– Говорите со мной.
– Вы не скажете правды.
– Я поклялся не лгать вам, – ухмыльнулся император.
Кора чувствовала уколы враждебных глаз – сотни людей смотрели на нее и мысленно готовили ей гибель. Она была вызовом всей женской половине придворного человечества.
Танцевал император плохо, грубо, по-солдатски. Коре приходилось думать о том, как бы вовремя убрать ногу из-под его сапога. Наконец танго кончилось. Император отвел Кору к полке с прохладительными напитками и взял себе высокий бокал, забыв угостить гостью.
– Эй! – крикнул император. – Ирациум, пес паршивый! Иди сюда.
От небольшой группы придворных, напряженно наблюдавших за императором, отделился прямой в спине, четкий, выглаженный и тщательно причесанный господин. Подойдя к императору, он низко поклонился.
– Вот кто тебе нужен, – сказал император. – Это советник Ирациум, бывший секретарь моего дяди. Ирациум, расскажи даме из ИнтерГпола все, что ты знаешь об убийстве своего шефа.
– Убийство его величества императора было совершено заговорщиками с Земли, – ответил советник. Каждое движение его губ было экономным и размеренным. Размеренность была главным качеством господина Ирациума. – Я надеюсь, что это злодеяние не останется безнаказанным.
Советник обернулся к императору, словно ожидая похвалы. Так оборачивается пудель к дрессировщику. Глаза советника были испуганные.
– Молодец, продолжай, – сказал император и обернулся к Коре, пояснив: – После смерти моего дяди этот старый идиот остался без работы. А я так и не решил, дать ему пенсию или пускай проживает наворованное.
Император громко засмеялся, и, не зная, в чем причина смеха повелителя, многочисленные гости разразились хохотом.
– Да помолчите вы! – Император обернулся к хохочущему залу и замахал руками, стараясь его унять. Кора почувствовала, как тонкие сухие пальцы советника дотронулись до ее руки. Она приняла у него свернутый в горошину листок бумаги и незаметно заложила его за браслет. Змея блеснула алмазным глазом.
– Мне больше нечего сообщить следствию, – сказал советник Ирациум, когда смех улегся и император снова обратил к нему строгий взор.
– Хорошо, иди.
Император поднял руку, и, подчиняясь этому жесту, сквозь толпу к ним приблизился адъютант Гим.
Император сказал Коре:
– Как видишь, ничего нового тебе от придворных не узнать. Весь мой народ убежден в том, что виноваты твои соотечественники. Я думаю, что в твоем докладе ты сообщишь об этом.
– Посмотрим, император, – сказала Кора.
– Тогда иди в гостиницу. Гимочка тебя проводит.
Император потрепал красавца по курчавой голове.
– Я хотела бы еще повеселиться, – сказала Кора. – Я так редко бываю на балах.
– Хорошо, разрешаю тебе протанцевать три танца с моим Гимом.
Император ущипнул взвизгнувшего от радости адъютанта, потом ущипнул взвизгнувшую от боли Кору и, довольно смеясь, покинул зал.
Пока оркестр играл бурный местный танец, в котором кавалер и дама должны были по очереди подкидывать партнера кверху (что удавалось далеко не всем), Кора спросила у Гима, где находится дамский туалет.
Тот смутился и покраснел. Оказывается, вопросы такого рода – страшное табу. Женщина на Нью-Гельвеции скорее умрет, погибнет от разрыва мочевого пузыря, чем опустится до такого вопроса.
Так что Гим мог лишь зажмуриться и показать пальцем общее направление.
В том направлении Кора и упорхнула. Публика расступалась перед ней, и она неслась по живому коридору, как Золушка, убегая с бала.
В тесном и неблагоустроенном женском туалете Золушка уединилась в кабинке и развернула записку, написанную крошечными буквами на папиросной бумаге.
«В десять вечера вас будет ждать человек у номера 64 на четвертом этаже вашей гостиницы».
Ни подписи, ни разъяснений. Но этого Коре было достаточно. Дело сдвигалось с мертвой точки. Она искала – ее нашли.
Кора поглядела на часы, вставленные в глаз одной из змеек. Восемь часов тридцать две минуты.
Кора вышла из туалета. Гим ждал ее поблизости, глядя в сторону.
Кора воспользовалась его деликатностью, чтобы сделать вид, что не заметила чичероне. Она скользнула в другую сторону и, не внимая призывным возгласам спохватившегося адъютанта, вбежала в танцевальный зал, выбрала офицера гигантского роста, который как раз крутил головой, выбирая себе партнершу, и кинулась к нему в объятия с громким вопросом:
– Вы пригласите меня, кавалер?
Так как на Нью-Гельвеции такое поведение дам на придворном балу было немыслимо, то офицер некоторое время хлопал глазами, стараясь понять, что же происходит. Однако его мама, баронесса Двраж, которая как раз недавно начала выводить сына в свет, отлично понимала, что нельзя отказывать иностранке, с которой танцевал император. Поэтому она всадила в ляжку сына вязальную спицу (матери на балах вяжут) и зашипела: «Соглашайся, болван!»
