Роберт Хайнлайн - Число зверя
– Это в мои планы не входило. И нечего жаловаться – благодаря этому мы с тобой обзавелись мужьями. Прежде чем передавать мои приказы двойняшкам, скажи мне вот что. Не опасно посвящать их в нашу тайну?
– Шельма, я говорю Зебадии все, даже если кто-нибудь – ты например – просит меня этого не делать.
– Дити, я думала, мы с тобой договорились друг друга не выдавать?
– А мы и не выдаем. Когда я говорю Зебадии, это значит, что у твоих секретов двойная защита. А насчет Лаз-Лор – не забудь, что они ему жены, а не только клоны.
– Прелесть моя, ты, как всегда, умница. Ладно, будем держать это про себя. Скажи им, что надеть, – и, пожалуйста, помни, что за тобой стою я, так что никаких возражений. То, что я посылаю твоему мужу и отцу меч и саблю, – любезность с моей стороны, но я благодарю тебя от их имени на тот случай, если они забудут. Отправь их в вашу каюту: они решили, что им легче будет одеться, если женщины не будут путаться под ногами.
– Вранье, – сказал папа сзади чуть ли не прямо мне в ухо. – Это женщины не хотят, чтобы мы путались у них под ногами.
– И то и другое, Джейкоб, – согласилась тетя Хильда. – Но Дора уже доставила вашу парадную форму к вам в каюту, а оружие…
– …Тоже будет там, и я все прекрасно вижу, когда меня ткнут носом, и я очень счастлив, любовь моя, с тех пор как ты взялась управлять моей жизнью и говорить мне, что делать.
– Джейкоб, я сейчас разревусь.
– Джейк! Вы меня слышите? – послышался голос Лазаруса. Тетя Хильда сделала папе наш условный знак, он кивнул и с готовностью ответил:
– Конечно, Лазарус. Что у вас?
– У меня неразрешимая проблема, и мне нужна помощь. Я получил приказание – и вы, наверное, тоже – надеть к обеду военную форму. Единственный мой мундир, какой есть на борту, – в адмиральских апартаментах, и… Погодите, ведь вы там?
Тетя Хильда замотала головой. Папа ответил:
– Я у себя в каюте, одеваюсь к обеду. Хильда решила вздремнуть. Я ведь вам говорил.
– Да, говорили, и я не люблю, когда мне тычут кулаком в нос, сэр. Но… В общем, если бы вы могли воспользоваться своим влиянием…
– Если оно у меня есть.
– Если оно у вас есть, и принесли бы мне этот мундир за двадцать минут до обеда… – Тетя Хильда кивнула. – …Или хотя бы за десять, то вы спасли бы меня от ужасной дилеммы – какой ее приказ нарушить.
– Не советую нарушать тот, по которому вам не следует ее беспокоить.
– Ну, это мне и в голову не приходило! И дело не в вашем кулаке, Джейк, – это она держит меня в постоянном ужасе! Я этого не понимаю. Я вдвое тяжелее ее и весь состою из мускулов, она не может ничего мне сделать.
– Не будьте так в этом уверены. У нее есть ядовитый зуб. Но успокойся, товарищ. Гарантирую доставку мундира не позже чем за девятнадцать минут до гонга.
– Джейк, я знал, что могу на вас положиться. Если когда-нибудь вздумаете ограбить банк, скажите мне.
Прежде чем отправляться передавать приказы, я особенно крепко обняла Морин. Я знала, для чего Шельма все это устраивает, – чтобы выгадать свободный час и познакомиться с Морин получше. Я ничего не имела против: я сама бы это устроила для себя, если бы могла.
Я свернула за угол коридора, посвистела, чтобы Либ меня впустила, остановилась как вкопанная и еще раз свистнула, но совсем иначе. Она была уже одета, если это можно так назвать.
– Ого-го!
– Нравится?
– Мне не терпится примерить свое. Это самый непристойный костюм, какой я видела. Его единственная цель – вызывать чувственные, сладострастные, безнравственные, развратные, похотливые порывы в чреслах бабников-мужчин.
– А разве не в этом назначение одежды?
– Ну, если не говорить о защите от холода, то да. Но я начинаю понимать, что цивилизации, которая не знает запретов на наготу, приходится прилагать куда больше усилий, чтобы этого добиться.
Это был «наряд» с «юбкой», представлявшей собой 10-сантиметровую оборочку, сидящую довольно низко. Она была из какой-то шелковистой ткани пастельно-зеленого цвета. Корсаж был без спины, но спереди доходил до самой шеи – с вырезами для обеих грудей. Но этим модельер не ограничился. Левая грудь Либ была обнажена, а правая казалась еще более обнаженной: ее покрывала прозрачная пленка, которая липла к коже и переливалась всеми цветами радуги при малейшем движении – а они у нас колышутся, какими бы крепкими ни были. У Элизабет они такие же крепкие, как и у меня, но колышутся от одного только дыхания, и этого хватает, чтобы по ней постоянно пробегали радужные переливы.
Ого-го!
Будь обе груди обнажены или же обе радужные, это не производило бы и четверти такого эффекта. Все дело в контрасте, от которого мужчины тут же примутся выть на луну.
Мой наряд был точно таким же, только обнажена была правая грудь.
Либ помогла мне одеться, и я поспешила на мостик, надеясь вернуться за десять минут до назначенного часа, чтобы она подвела мне брови и ресницы. Я не большая любительница косметики, да и она тоже, но брови и ресницы у нас почти незаметны без посторонней помощи, а случай предстоял торжественный.
Один из голубых светлячков Доры отвел меня к лифту, который доставил меня на мостик, где, как сказала мне Дора, я найду Лаз и Лор. Лаз заметила меня первой и издала громкий вопль, колотя себя ладонью по губам, – я решила, что так она выразила свою радость. Эти девчонки – поправка: женщины и ровесницы папе, но я воспринимаю их как девчонок – так же женственны, как и я, и понимают, чем можно пробудить в мужчине прекрасного зверя. Они мой наряд одобрили.
Мне всегда нравился этот мостик. Он напоминает мне «Звездные пути», и я не удивилась бы, увидев здесь существо с острыми торчащими ушами. Или Мишель Николз в лучах цветных юпитеров.
– У меня здесь всегда слюнки текут. Вы когда-нибудь мне все здесь покажете? Ну пожалуйста!
Капитан Лор сказала:
– Конечно…
– …Но как насчет взаимной услуги…
– …Ведь мы ни разу не были…
– …На «Ае», а Дора говорит…
– …Что там замечательно, и когда…
– …С этим делом будет покончено и мы спасем маму Морин…
– …Нам можно будет туда заглянуть, как только Дора…
– …Будет на стоянке на Терциусе, а?
– Конечно, – ответила я. Ответила радостно, потому что теперь мне стало ясно: наше семнадцатичасовое отсутствие осталось незамеченным за ноль здешних секунд. Для Лор и Лаз вылазка еще только намечалась. Очевидно, их приятель еще ничего не сказал своим сестричкам. Наверное, еще не придумал, как будет врать, чтобы объяснить, почему он просидел запертый в туалете все время, пока мы делали дело. – При первой же возможности. Хотите прокатиться на «Ае»?
