Джон Браннер - Всем стоять на Занзибаре
Она кивнула.
– Тогда сегодня вечером, незадолго до того, как мы должны будем пожелать вам доброго пути, мистер Хоган…
Дональд, однако, едва его слушал. Проблема улажена, можно вернуться к мыслям о Дедушке Лоа.
ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (29)
В ПОМУТНЕНИИ РАССУДКА
– Мэри!
С горечью глядя на наползающую шеренгу одинаково скучных пригородов, переваливших через холм в ее уютную английскую долину, Мэри Уотмог слушала взволнованный голос мужа. Она отпила разом половину своего джина (наливая помногу, она почему-то чувствовала себя виноватой), повернулась от окна как раз в тот момент, когда он вошел в комнату, размахивая письмом точно победным флагом.
– От Бенинского консорциума! Слушай! Уважаемый и тому подобное… Так, где это? Да, вот она, важная часть. «Хотя мы не можем обещать вам вознаграждение столь же щедрое, какое мы предоставляем кандидатам с более узкой специализацией и большей квалификацией, мы искренне надеемся, что такой опыт, какой вы описали в вашем письме, окажется ценным для наших сотрудников на начальных стадиях проекта. Пожалуйста, дайте нам знать, когда вам будет удобно прибыть в наш лондонский офис и обсудить этот вопрос лично».
Тщательно выговаривая слова – джин подействовал на нее сильнее и гораздо быстрее, чем она ожидала, – Мэри сказала:
– Похоже, хоть кто-то из этих черномазых наконец одумался.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Разве это не очевидно? Они никогда не были способны управлять собственными делами, а теперь это наконец поняли и позвали на помощь кого-то, кто знает, что делает.
Виктор свернул письмо, потом, опустив на него взгляд, начал складывать лист гармошкой. Не поднимая головы, он сказал:
– Э… Сомневаюсь, дорогая, что в основе этого проекта лежит именно такой подход.
В голове у него промелькнуло краткое видение: хорошенькое девичье личико на экране телефона, на заднем плане – темная мужская фигура.
«Жизнь меняется. И нет смысла надеяться на возрождение моего мира или мира Мэри. Но я ведь сполна получил удовольствие с Карен. Вероятно, есть еще шанс…»
– Подход, может быть, и другой, – сказала Мэри. – Но ведь факт остается фактом, правда?
– Возможно, конечно, – стесненно согласился он. – Но боюсь, было бы… э… некорректно называть это такими словами. Можно многих обидеть. Ведь правда?
– Ты начинаешь говорить, как мой отец, – бросила Мэри. Эта фраза вот уже двадцать лет служила прелюдией к ссоре. – И посмотри, куда его завели такие речи! Его вышвырнула кучка неблагодарных выскочек! Ну, дорогая, мы же не будем напрямую отвечать за Бенинский проект, понимаешь… Нашим работодателем будет американская компания, которая заключила с ними контракт.
– Терпеть не могу американцев. Я тебе тысячу раз это говорила. Вот увидишь, над тобой поставят какого-нибудь сопливого коричневоносого нахала вдвое моложе тебя, который станет настаивать, чтобы ты звал его боссом и кланялся всякий раз, когда он соизволит к тебе обратиться! Что ты делаешь?
Виктор аккуратно разорвал письмо на четыре части.
– Ну и какой тогда от этого толк, а? – сказал он, обращаясь не к жене, а в пространство. – На какой-нибудь вечеринке она неминуемо напьется и начнет обзывать премьер-министра или еще кого-нибудь коричневоносым, и что мне тогда делать? Вернуться сюда или куда-нибудь похуже, поэтому…
Он повернулся на каблуках.
– Куда ты идешь?
– Да заткнись же, ладно?
Она пожала плечами. У Виктора то и дело случаются эти приступы дурного настроения. На вечеринке у Ханнигэмов на прошлой неделе, например. Просто чудо, что Мэг Ханнингэм не дала ему пощечину. Но, как и всегда, он это переживет и, вероятно, уже завтра станет отрицать, что когда-либо говорил такое. И письмо он порвал только на четыре части, поэтому его еще можно прочесть, и утешительно знать, что по прошествии стольких лет глупые африканцы наконец сообразили, кто их кормит…
Услышав выстрел, она сперва не поверила, что он донесся из дома. Даже после, открыв дверь в кабинет Виктора и увидев, что его мозги забрызгали ковер из шкуры зебры, она в это не поверила.
РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (40)
ВЕЛИЧАЙШЕЙ ВАЖНОСТИ
С самого начала у них как будто возникла проблема, где поселить персонал, надзирающий за начальными стадиями Бенинского проекта, и эта проблема грозила затормозить всю работу. Если не возвести новый городок на окраине Порт-Мейя, задержка казалась неизбежной, пока кому-то не пришло в голову спросить Салманассар, а тот в своих необъятных базах данных выискал неожиданное решение. На продажу выставлен устаревший авианосец.
«ДжТ» утащила его на торгах из-под носа у Новой Зеландии, что в настоящее время стало предметом жарких дебатов в их парламенте. Однако, как решила команда Нормана, если он будет нужен им, скажем, через год, милости просим, могут его забрать. А тем временем авианосец не только символизировал тот факт, что проект двинется в глубь страны не раньше, чем через полгода, но и давал еще ряд преимуществ. Начальные работы в основном затрагивали ПРИМА и оборудование гавани Порт-Мейя: первый следовало расширить с учетом поставок такого количества сырья, какое сможет поглотить проект, а последнюю протралить, чтобы она могла принять даже самые крупные океанские суда.
После истории с авианосцем уважение, какое испытывал Норман к Салманассару, выросло на порядок. Он радовался всему, что ускоряло проект, стал почти одержим желанием увидеть его успех.
Он вышел на палубу авианосца, где сновали матросы, шумели улетающие и прибывающие грузовые и пассажирские вертолеты, поздоровался с Гидеоном Хорсфоллом, который поспешно вышел из одного такого, и оперся руками об обращенный к материку поручень. Дождя пока не было, но водяная взвесь в воздухе раздражала даже больше, чем ливневые потоки. От нее липла к телу одежда и чесался скальп.
Рассеянно потирая голову, он смотрел на Гвинейский залив. Мимо осторожно пробиралось в Порт-Мей каботажное судно, турбины взревывали каждые две секунды: ух… ух… ух… Высыпавшие на палубу темные фигуры кричали и махали авианосцу. Норман помахал в ответ.
С пятиминутным опозданием прибыл наконец вертолет из Аккры. Стоило ему приземлиться, Норман уже очутился у самой двери, чувствуя, как его снедает нетерпение: человек, которого он так дожидался, повернулся попрощаться с кем-то из пассажиров.
Но вот он наконец спрыгнул на палубу и протянул для пожатия руку.
– Рад тебя видеть, – сказал Норман. – Надолго же ты застрял!
– Меня не вини, – отозвался Чад Муллиган. – Вини сотрудников «ДжТ». Все, начиная с Проспера Рэнкина, похоже, сочли меня чудотворцем. Хотя, если быть честным, это отчасти моя вина. Я решил, что в Нью-Йорке базовую информацию изучать проще, чем здесь. Говорят, библиотеки в Африке не слишком хороши. – Оглядев палубу, он добавил: – Здорово, что такому антикварному ковчегу наконец нашлось практическое применение. Как он называется?
