Ольга Чигиринская - Мятежный дом
Подняв голову, она посмотрела на Дика с некоторым вызовом.
– Мы мечтали вырваться с Сунагиси. Я говорю это тебе, потому что ты достоин только правды. И правда такова: наша с тобой родная планета была безнадежно провинциальной дырой в заднице Галактики. Кому-то это нравилось, но молодые люди с амбициями полагали, что настоящая жизнь – или хотя бы что-то похожее на нее – начинается только на станции Ходэри. Я была миловидной девочкой с неплохими музыкальными данными. Мечтала о сцене, о съемках в головидео… Все, на что я могла рассчитывать в смысле учебы – это школа гэйко на Ходэри. У меня нашли талант, с меня готовы были брать только половину стоимости обучения… И оплатил все это Райан. Родители, простые рыбаки, были очень рады, что их дочь сможет пробиться в свет. И за Райана, конечно, радовались тоже. С Сунагиси вышло несколько хороших сумоистов, но Райан был первым, кто взял звание чемпиона чемпионов.
Баккарин взяла полотенце, вытерла пот со лба и продолжала:
– Как и все люди с амбициями, я поддерживала альянс с домом Рива. Когда их разведчики открыли дискретную зону, которая сообщалась с центральными мирами Вавилона, это казалось подарком судьбы. Наша планета перестанет наконец-то быть задворками. И нам почти ничего не придется делать – только снабжать войска, пока их будут перебрасывать через этот сектор. Офицеры и капитаны Рива были такими симпатичными бесшабашными парнями…
Дик почувствовал, как пересыхает во рту.
– Благодаря Райану я получала много приглашений и хорошо зарабатывала. Райана вообще очень любило станционное правительство. Его выставляли вперед на всяких там официальных встречах и церемониях. Красивый, большой, голубоглазый, с таким открытым и добрым лицом… – Баккарин переплела и заломила пальцы. – А потом он начал говорить неприятные вещи. Что война затянулась. Что вместо нескольких месяцев, о которых нам говорили представители Рива, она идет уже год с небольшим. Что навеги внизу не справляются с нагрузкой, не могут выполнить требуемого объема поставок. Что цены, по которым принимают биомассу представители Рива, занижаются, а цены на промышленные товары для жителей планеты, напротив, неоправданно завышены.
– Вы тогда уже… были с Северином? – вполголоса спросил Дик.
– Да. Они дружили с Райаном, потом он стал ухаживать за мной, а потом мы сошлись. Северин пытался что-то сделать. Я знаю, потому что спускалась с ним на планету. Он скандалил с контролерами, грозил, увольнял, арестовывал, даже расстреливал… Без толку. Он не мог сидеть на планете все время – дела требовали его присутствия на станции. И когда он покидал планету – все вскоре возвращалось на круги своя, росло лишь количество его врагов. В конце концов у него остался единственный друг – Райан. А потом, в одну далеко не прекрасную ночь его подняло с постели известие, что друг поднял мятеж. Извини, я должна рассказывать тебе о Райане, а сбиваюсь все время на историю Северина… Но одно нельзя понять без другого. Как и почему все пришло к мятежу – когда-нибудь я расскажу и об этом. В самом скором времени, ты только напомни мне. А пока я хочу, чтобы ты знал одно: Райан не организовал этот мятеж. Он просто… не смог бросить дураков, которые заварили кашу. Я не знаю, о чем ты думаешь сейчас, Дик, но хочу, чтобы ты понял: Райан знал, что восстание против Рива в разгар войны ничем хорошим для планеты кончиться не может. Даже если попросить помощи у Империи. А свою планету он любил и не хотел ей зла. Но когда его поставили перед фактом… когда на улицах Минато уже полилась кровь Рива, и перед ним остался единственный выбор: быть с повстанцами или с карателями… Я ловлю здесь кое-какие кусочки имперских новостей… Я знаю, кем Райана считают в Империи. Мне противно думать, что из него сделали пропагандистский жупел. Это все равно что содрать с человека кожу и набить чучело, а потом выставлять напоказ. Рива его всего лишь убили. Имперские пропагандисты продолжают его убивать.
Дик не прихватил с собой полотенца, и смахнул пот просто рукой.
– Хотите знать, что я думаю обо всем этом? – спросил он.
– Да. Скажи мне. В конце концов, – женщина снова улыбнулась горько, – ты не сможешь сказать мне ничего нового.
– Я почитал вашего брата как святого. Даже икону сам сделал и повесил в часовне. Но после того, что вы мне рассказали… ну и еще после кое-чего я думаю… думаю, что был страшным олухом. Не потому что почитал его и, в общем, продолжаю. Но почитал его не за то. Он оказался гораздо лучше, чем я думал. И я… постарался бы восстановить справедливость, если бы мог.
– Спасибо, – Баккарин сказала это серьезно, а потом добавила: – На нас смотрят.
Подняв ногу, она уперлась носком в противоположный бортик, прямо возле головы Дика.
"Подвинься", – сказал внутренний гад. – "Это моя работа".
Дик с неохотой передал управление. Интересно, подумал он, я все-таки схожу с ума? Тот, кто берет Баккарин за коленку и прижимается к ее голени щекой – это я или не я? И кто из нас настоящий – тот, кто сейчас, кажется, упадет в обморок из-за полного отлива крови от мозга? Или тот, кто изнутри черепной коробки хладнокровно всем управляет?
– Кхм, – откашлялись за изгородью. Шана. – Может, кое-кто об этом забыл, но сегодня понедельник. И хотя у одних выходной, другие должны идти в школу.
– Оро… – Дик и в самом деле об этом забыл. – Э… я сейчас.
– Огаи, задержись на минуту и потри мне спину, – промурлыкала Баккарин.
Дик снял-таки массажную перчатку с ограды, а Баккарин тем временем вытащила из рукава своего юката плоскую круглую коробочку.
– Твои контактные линзы.
Так вот зачем она приходила на самом деле…
– Симатта… – Дик уронил перчатку в воду, взял коробочку, но тут же сообразил, что положить ее некуда. И что линзы нужно не класть в карман своего юката, а надевать прямо сейчас – и, отвернувшись к бортику, принялся за дело.
Баккарин, присев на бортик так, чтобы закрыть его своим корпусом, что-то напевая себе под нос, растирала массажной перчаткой бедра. Дик зажмурил левый глаз, приложил линзу к правому, движение зрачка вниз, палец отпускает веко, закрыть, поморгать… Раскрасневшееся тело Баккарин в зеркале подернулось коричневым – линза встала на глаз. Теперь вторую… Мир окунулся в уже ставшие привычными сумерки. Дик выскочил из купальни, запахнулся в юката и, изобразив мимолетный поцелуй с Баккарин, на тяжелых после горячей ванны ногах зашагал в общую спальню – за вещами.
Напасть со школой свалилась на прошлой неделе. В Пещерах Диса школьные инспектора боялись совать нос в те секторы Муравейника, где обитали Сурки. Среднее образование в доме Рива было всеобщим, бесплатным и обязательным. Юноши и девушки школьного возраста, проходящие стажировку в космосе, должны были каждые полгода проходить аттестацию – как Дик проходил в Империи, сдавая экзамены на Мауи. Однако обязать к учебе юных оболтусов из Муравейника было делом непростым: они не бывали дома месяцами и нигде не работали, оттого воздействовать ни на родителей, ни на работодателей отдел образования не мог.
