Ольга Чигиринская - Мятежный дом
И вот оказалось, что взрослые вполне бывают дураками, еще и какими. Хотя за это нужно, наверное, благодарить судьбу…
Он сполоснулся наскоро, вычистил зубы и залез в онсэн, в самую дальнюю, скрытую декоративными решетками и лозами ванну. Сидячую, на двоих – чтобы клиент мог потискаться с девочкой, если в горяченной воде у него осталась охота к этому. Или чтобы девочка могла потереть клиенту спинку массажной рукавицей – вот, кстати, висит на лозах, надо снять и отнести, а то потом обыщутся…
Дик встал на сиденье, протянул руку к перчатке – и увидел то, чего раньше не замечал: с лозы свисала гроздь ягодок. И хотя эта гроздь была совсем не такой, какую ему продали в Пещерах Диса в магазинчике деликатесов (а часом позже этой гроздью он прикрывал отрубленную голову Яно), Дик решил, что это все-таки виноград. Та гроздь была огромной, она свисала до локтя, когда ты держал ее за черешок, и продолговатые, в полпальца длиной ягоды были наощупь твердыми, их мякоть почти хрустела на зубах, их черная кожица сочилась красным. А эта – маленькая; по форме – почти идеальная сфера. Упругая мякоть золотисто просвечивала сквозь матовую нежную зелень кожицы. Дик забыл про дурацкую массажную перчатку и примерился ладонью к виноградной грозди.
Легла точно. Словно кто-то сделал это чудо под его руку… Дик преодолел искушение сорвать ее всю – и отщипнул одну ягодку.
– Не рекомендую, – сказали из-за узорной ограды. – Страшная гадость.
– О… – Дик, уронив ягоду, соскочил – точней, обрушился – обратно в ванну. Баккарин, как ни в чем не бывало, ягоду подобрала, свободной рукой распустила пояс юката и скользнула в воду. Юката одновременно стекло с ее плеч – и улеглось на бортике, сама же Баккарин по эти самые плечи погрузилась в онсэн. Секунда в секунду.
Дик решил думать, что его сердце колотится с такой скоростью от горячей воды.
– Это – сугубо декоративная порода, – сообщила Баккарин, вертя ягодку между пальцами. – Я тоже купилась, когда впервые попала сюда. А на вкус они водянистые, соленые и с каким-то хвойным запахом. Настоящий столовый виноград здесь не растет.
– А… где растет? – спросил Дик просто чтобы спросить что-нибудь.
– В специальных теплицах, где ему создают условия – сухость, тепло, свет и постоянная циркуляция ветра.
– Я… ел один раз.
– Ну вот и не стоит портить впечатление, – Баккарин улыбнулась и положила несчастную ягодку в вазон, откуда и произрастала сугубо декоративная лоза. – Голова не болит?
– Нет, спасибо… – она действительно не болела: видно, вчера ему хорошо почистили кровь перед тем как забросить сюда.
– Почему Шерри пристал к тебе? Откуда он тебя знает?
Дик вздохнул и рассказал ей про космопорт Лагаш и попытку купить шанс свободы для леди Констанс, Джека и лорда Гуса за голову Моро. Про то, что Шерри и там был пьян и пытался вызвать его на бой.
– Как ты думаешь, он успел кому-то дать сигнал? – обеспокоенно спросила Баккарин.
– Нет. Ему хотелось сойтись со мной один на один, и чтобы никто не помешал. Хоть "Бессмертные", хоть власти.
– Дурак, – с облегчением вздохнула Баккарин, сделав те же выводы, что и Дик. – Но нам это на руку. Зачем ты вчера напился?
Дик закрыл глаза и откинул голову на бортик. Отстраниться от Баккарин так, чтобы не соприкасаться коленями, было невозможно.
Стоило ли говорить ей настоящую причину? Нужно ли ей знать, что Дик напился, чтобы не убивать Шерри в гневе? Чтобы сдержать данное себе и Нейгалу слово: не мстить за Сунагиси?
Он решил сказать половину правды.
– Вы же знаете, кто он. Под чьей командой служил. И что сделал во время войны. Он… рассказал мне. Они это назвали зачисткой.
– Можешь не говорить, – Баккарин нашла его руку под водой и сильно сжала в ладонях. – Я таких рассказов тоже наслушалась по самое горлышко. Хотя и не от участников. Надо отдать должное "Бессмертным" – им хватало совести ко мне не ходить. Даже Шерри.
– Я… не понимаю этого. И никогда уже не пойму, наверное.
– Чего не поймешь?
– Ну… зачем приходить к женщине, которая всех потеряла – и рассказывать ей… – Дик завершил свои слова неопределенным жестом. Чего хотели те люди? Чего хотел Шерри?
– Ричард, – руки Баккарин вынырнули из-под воды и легли расслабленно на бортики. – Ты производишь впечатление человека, которому не часто приходилось идти на компромисс с собственной совестью. Если бы ты больше понимал в таких делах – ты бы знал, что самый проверенный метод справиться с совестью – это убедить себя в виновности жертвы. В том, что предательство было органически присуще тем, кого уничтожила твоя сторона. Ну а чей же пример для такого дела подойдет лучше, чем пример шлюхи, которая предала своих, польстившись на лакомый кусочек – наследника клана? Очень благородное дело – преподать такой шлюхе урок…
– Прошу вас, не надо… – больше всего Дика внутренне корчило именно от спокойствия женщины. Он просыпается в холодном поту и не может заснуть, пока не прижмет к себе женщину или ребенка – а сколько измывался над ним Моро? Две недели? Три? А Баккарин насиловали годами – пока Северин не вернулся из плена.
– Хорошо, – мягко сказала она.
– Если мастер Ройе беспокоится, вы ему передайте, что все в порядке, – сказал Дик, глядя ей в глаза. – Я не сорвусь больше. Я сделаю все, что надо.
– Не все в порядке, – Баккарин снова нашла под водой его руку и подняла ее над поверхностью. Коллоид, которым был залит свежий порез, растворился в воде – и ранка опять кровоточила. – Зачем ты делаешь это с собой?
– Не знаю. Но так надо. Иначе я начну их забывать.
– Обязательно ли помнить?
– Да. Людей, которые не хотят помнить… я, в общем, видел.
Баккарин отпустила его руку и почему-то вздохнула.
– Мне скоро идти, – сказал он. – Вы не беспокойтесь, и пусть мастер Ройе не беспокоится тоже. Только… пока мы одни, можно спросить одну вещь?
– Конечно.
– Каким он был? Ну… брат ваш.
– Кузен, – поправила Баккарин. Потом прикрыла глаза. – Я так и знала, что ты спросишь об этом. Ну что ж… Мне кажется, кто-кто, а ты имеешь право знать. Он был очень добрым, Дик. Чем-то похож на тебя. В детстве мы почти не знали друг друга, шесть лет для детей – большая разница в возрасте. Я была еще ребенком, а он – уже юношей, подававшим большие надежды сумоистом. Он был для меня и для многих… чем-то вроде маяка.
Подняв голову, она посмотрела на Дика с некоторым вызовом.
– Мы мечтали вырваться с Сунагиси. Я говорю это тебе, потому что ты достоин только правды. И правда такова: наша с тобой родная планета была безнадежно провинциальной дырой в заднице Галактики. Кому-то это нравилось, но молодые люди с амбициями полагали, что настоящая жизнь – или хотя бы что-то похожее на нее – начинается только на станции Ходэри. Я была миловидной девочкой с неплохими музыкальными данными. Мечтала о сцене, о съемках в головидео… Все, на что я могла рассчитывать в смысле учебы – это школа гэйко на Ходэри. У меня нашли талант, с меня готовы были брать только половину стоимости обучения… И оплатил все это Райан. Родители, простые рыбаки, были очень рады, что их дочь сможет пробиться в свет. И за Райана, конечно, радовались тоже. С Сунагиси вышло несколько хороших сумоистов, но Райан был первым, кто взял звание чемпиона чемпионов.
