Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]
Фреду охватил ужас. Не в силах говорить, она подошла к Скафлоку, и они стояли рядом, вглядываясь в мудрые, печальные глаза Асмунда. Мертвец говорил медленно, и белые языки огня танцевали вокруг его темной фигуры:
Закон живых —
Обязанность для мертвых.
Порою трудно
Быть ему послушным.
Но должен я произнести
Вам горькие слова:
Скафлок и Фреда,
Вы брат и сестра.
Привет, о, брат,
Отважный воин.
Невинна ты,
Сестра,
И все же ваша связь —
Кровосмешенье.
Теперь прощайте,
Несчастные дети!
С ужасным стоном курган закрылся. Пламя угасло, и вновь его освещали лишь бледные лучи луны.
Фреда отпрянула, попятилась, словно Скафлок вдруг стал троллем. Как слепой, подошел он к ней. Подавив рыдание, девушка повернулась и побежала прочь.
— Мама! — шептала она. — Мама!
Но в лунном сиянии курган был совершенно пуст. И никто из людей никогда больше не видел Эльфриды.
Рассвет пришел на землю. Свинцовые тучи низко висели над белой пустыней. Пошел снег.
Фреда сидела на кургане, глядя перед собой. Она не плакала. Скафлок укрыл коней в зарослях и сел рядом с девушкой. Лицо его и голос были печальны, как и рассвет.
— Я люблю тебя, Фреда.
Девушка не ответила, и Скафлок продолжал:
— Я не могу тебя не любить. Какая разница, что случайно в наших жилах течет одна и та же кровь? Это неважно. Есть человеческие народы, у которых такое супружество в порядке вещей. Фреда, идем со мной, забудь об этом проклятом законе…
— Это божий закон, — ответила она так же печально, как и он. — Я не могу нарушать его сознательно. Я и так уже тяжко согрешила.
— А я не стал бы слушать бога, который старается разделить двух настолько близких людей, как мы. Если бы он посмел приблизиться ко мне, я отправил бы его домой, воющего от боли.
— Да… ты язычник! — вскинулась она. — Воспитанник лишенных души альвов, для которых решился воскресить мертвых! — Девушка вспыхнула. — Вот и возвращайся к ним! Вернись к своей Лее!
Скафлок встал вслед за ней и попытался взять Фреду за руку, но она вырвалась. Он ссутулился.
— И нет никакой надежды для меня? — спросил он.
— Никакой. — Она начала спускаться с холма. — Я поищу соседнее имение. Может, смогу искупить то, что сделала. — Фреда вдруг повернулась к нему. — Пойдем со мной, Скафлок! Забудь о язычниках, прими крещение и примирись с Богом.
Он покачал головой.
— Только не с этим богом.
— Но я люблю тебя, Скафлок. Я очень тебя люблю и хочу, чтобы твоя душа попала на Небо.
— Если ты меня любишь, — ответил он, — останься со мной. Я не коснусь тебя, разве что как… брат. Но не покидай меня.
— Нет, — ответила она. — Прощай.
И побежала.
Скафлок бросился за ней; снег скрипел под их ногами. Обогнав Фреду, он остановился перед ней, заставив ее остановиться тоже. Она заметила, что он болезненно кривит губы, словно кто-то крутит нож у него в животе.
— Ты даже не поцелуешь меня на прощанье, Фреда? — спросил он.
— Нет. — Она говорила очень тихо и избегала его взгляда. — Я не смею.
И Фреда снова побежала.
Он смотрел, как она удаляется. Солнце высекало медные искры из ее волос — единственного темного пятна в серо-белом мире. Обежав несколько деревьев, девушка исчезла из виду, а Скафлок пошел другой дорогой, оставив за спиной пепелище имения Орма.
XXI
Через несколько дней долгая, тяжелая зима начала отступать. Однажды вечером, на закате солнца, когда Гулбан Глас Мак Грици стоял на вершине холма, южный ветер принес с собой слабое дуновение весны.
Опершись на копье, он стоял над заснеженным склоном, уходившим к морю, и смотрел вдаль. Небо на западе уже горело красным, а на востоке уже взошли звезды и таился мрак, и там же Гулбан заметил плывущую рыбацкую лодку. Он сразу понял, что ее построили смертные руки и что она, скорее всего, куплена в Англии или украдена у какого-нибудь англичанина. Мужчина, сидевший у рулевого весла, тоже выглядел человеком из плоти и крови, но было в нем что-то странное, а одежду он носил альвийского покроя.
Когда странник выскочил из лодки и вытащил ее на берег, стражник узнал его. Правда, ирландские сидхи держались особняком от остальных народов Страны Чудес, но в прошлые годы они торговали с Эльфхеймом, и Гулбан вспомнил веселого юношу по имени Скафлок, сопровождавшего Имрика. Однако сейчас он был худым и угрюмым даже более, чем можно было ожидать, помня печальную судьбу его племени.
Скафлок поднялся на вершину холма и направился к высокому воину, темная фигура которого выделялась на фоне голубовато-зеленого, испятнанного красным неба. Подойдя, он узнал Гулбана Гласа, одного из пяти стражников Ольстера, и приветствовал его.
Сид ответил ему, склонив голову в золотом шлеме так низко, что длинные черные кудри закрыли ему лицо. В следующий миг он почувствовал зло, спящее в мешке из волчьей шкуры на спине Скафлока, и отступил на шаг.
— Мне велено ждать тебя, — сказал он.
Юноша удивленно посмотрел на стражника.
— Неужели у сидов так много ушей?
— Нет, — ответил Гулбан, — но они умеют распознавать важные знаки, а чего еще могут они касаться, как не войны между альвами и троллями? Потому мы ждали альва, несущего необычайные новости, и, полагаю, это ты и есть.
— Да! — ответил Скафлок. Глаза у него были красные, усталость прорезала глубокие морщины на лице, а небрежность в одежде была необычайна для Эльфхейма, какие бы тяжелые времена не наступили.
— Идем, — сказал Гулбан. — Луг, прозванный Длинноруким, считает это очень важным делом, потому что собрал в пещеру Круахану всех Туата Де Данаан и вождей других племен сидов. Но я вижу, что ты устал и голоден. Зайди сначала в мой дом.
— Нет, — ответил человек с откровенностью, чуждой альвам. — Дело не терпит отлагательств, а мне нужны еда и сон, чтобы держаться на ногах. Веди меня к совету сидов.
Гулбан пожал плечами и резко повернулся. Затем свистнул, и примчались два длинноногих скакуна сидов. Кони фыркали и держались поодаль от воспитанника альвов.
— Не нравится им твоя ноша, — заметил сид.
— Мне тоже, — коротко ответил Скафлок. Схватив коня за шелковистую гриву, он вскочил в седло. — Едем!
Лошади помчались почти так же быстро, как скакуны альвов, поднявшись над холмами и долинами, полями и лесами, озерами и замерзшими реками. По дороге Скафлок мельком заметил других сидов: всадника в блестящих доспехах с пугающим копьем, сгорбленного лепрехуна у входа в его землянку, худого мужчину с лицом, удивительно похожим на птичий клюв и серыми перьями вместо волос, легкую тень и тихий голос свирели, доносящийся из укромных рощ. В холодном воздухе висела дымка, блестящая над замерзшим снегом. Близилась ночь, зажглись звезды, яркие, как глаза Фреды… Нет! Скафлок усилием воли отогнал эту мысль.
