Елена Федина - Завещание Малого Льва
— Не знаю, Ассоль!
Она поняла, что он так расстроен, что даже не может об этом говорить. Отец тоже запирался в кабинете или исчезал и ничего не хотел объяснять. А мама говорила полную чушь — про какую-то старость!
— Жалко Герца нет, — сказала она, — он бы ее не пустил!
— Каким образом?
— Запер бы и замок повесил!
— Ассоль… — Эдгар отложил свои поиски и подошел к ней, — так проблемы не решаются.
— А как они решаются?!
— Запомни: ничего нельзя добиться силой. Тем более любви.
— Но если я хочу, чтоб она жила здесь, с нами! Если я хочу, чтобы всё было по-прежнему?!
— Ну… мало ли, что ты хочешь.
Она была принцессой. Все ее желания обычно исполнялись, а те, что не исполнились, просто ждали своего часа. Она знала, что однажды всё сбудется, а такой подлости от судьбы она совсем не ожидала.
— Избаловали тебя хуже Герца, — вздохнул Эдгар, — тебе очень трудно будет жить.
— Это мы еще посмотрим!
Она снова послонялась по дворцу, потом по Счастливой улице, но в это время там было пусто и тоскливо: все отсыпались. Тогда она в полном отчаянии вышла на набережную, зябко ежась от промозглого зимнего ветра, мысленно послала всех к черту, набрала голубую сферу и прыгнула на Наолу, изящно и точно, как она всегда это делала. У нее было любимое место на окраине Аггергога, туда она и попала.
Там было лето. Фонарь ловил рыбу с перекошенного каменного моста, он был тонкий, длинный с большим наростом на голове, лоснящимся от жары.
— Привет, — подсела к нему Ассоль, распахивая теплую куртку.
Она была без энергии, поэтому он даже не покосился в ее сторону.
— Привет, Рыжая.
— Клюет?
— Нет. Совсем не клюет.
Они помолчали. На Наоле даже разговоры требовали усилий.
— А… а меня мама бросила, — вздохнула Ассоль.
— Всех мамы бросают, — пожал он плечами.
— Да?
— Да пора уж.
— Так это нормально что ли?
— Ну, ты даешь, Рыжая! — всё-таки взглянул на нее Фонарь, — ты откуда свалилась? Мамаше самой выжить надо, а ты вон какая дылда. Дохлая, правда. Пойди подсосись у Чумы, он сегодня щедрый.
— Чума здесь? — обрадовалась она.
— Да. Прилетел только что. Разыскал какой-то новый склад. Говорит, надо туда перебираться.
— Так это ж здорово!
— А вдруг там речки нет?
— Да ладно! — засмеялась Ассоль, — поставим тебе чан, будешь из него ловить. Всё равно у тебя никогда не клюет!
Она радостно поспешила в котельную. Остатки аппиров на Наоле предпочитали сбиваться в кучки, иначе им было не выжить. Эта кучка, этакая коммуна их двух десятков уродов, ей нравилась больше всего. Они жили все вместе в котельной маленькой фабрики, где и зимой, и летом были горячие трубы.
Ей почему-то нравилось спуститься в этот подвал, сесть на грязный пол, прижаться к теплой стене спиной и решительно ничего не делать, только лениво переговариваться с такими же, как она. В этот момент ей казалось, что она ни от чего не зависит и ничего на свете не должна. Можно быть ленивой, можно быть тупой, можно быть некрасивой и не благородной, можно быть никакой! И ей простят, ее такую поймут, ей даже посочувствуют.
А эта коммуна вообще была особенной. Ассоль выбрала их потому, что они всё время что-то выдумывали. Они ленились ходить, иногда даже жевать, но они не ленились думать. У этих уродов были такие бурные фантазии, что у нее захватывало дух. Рассказывали все по очереди, часто отдыхая, давая время осмыслить. Рассказы были самые разные: о других планетах, о далеком прошлом, о далеком будущем, о сильных героях, о вечной любви… наверно, туда входили обрывки книг и фильмов, это разрешалось, но в основном это было что-то незнакомое. Так они и развлекались в своем подвале, почти не выходя оттуда и не видя солнца.
Еда и, как ни странно, даже энергия, были для них не главным. Они принимали любого, даже самого дохлого, если тот мог рассказать интересную и необычную историю. В первый раз Ассоль растерялась, у нее было плохо с фантазией, ничего она выдумать не могла, но потом поняла, что ей этого и не нужно. В отличие от этих бедных уродов, она-то в самом деле видела другие планеты и знала много интересного.
Для начала она рассказала им про Шеор, про планету Ветров, на которой была жестокая война, и на которой существует жуткая дыра в другую вселенную. История понравилась. В следующий раз она рассказала, как закрыл эту дыру великий герой по имени Сиргилл, и как забрала его на небо юная богиня Ора. Она только не сказала, что Сиргилл — ее дед, а Ора, останься она жива, была бы ей тетей. Уроды не знали, кто она. Они вообще не верили в переселение, просто считали, что все вымерли.
— О! Рыжая! — обрадовался Чума.
В этой кучке он был за главного. В отличие от других, он всё-таки выбирался из котельной, летал на разведку, за продуктами, за энергией. Как аккумулятор, он где-то умудрялся этой энергии набраться, а потом делился с остальными. Сначала Ассоль удивлялась его щедрости, но потом он сказал: «Если они вымрут, кто мне будет рассказывать?»» Она поняла, что информационный голод ему страшнее.
— Меня мама бросила, — сообщила Ассоль с порога.
Никто не удивился.
— Ты теперь у нас будешь жить?
— Нет, — покачала она головой, — у меня еще папа есть и братья. Я к вам приходить буду.
— Приходи.
Никто не спрашивал, откуда она и как выживает. Это было не принято.
— Только я новое место нашел, — добавил Чума, — там склад поблизости, надо будет всех перетащить.
— А мы никуда не хотим, — пропищал Тихоня, — здесь тоже хорошо!
— Здесь мы уже всё объели поблизости.
— Ну и что?
— Тебе легко говорить! Таскаю-то я!
— Да ладно, Чума, у тебя «галоша» летает!
— Ну так садись и полетай!
— А кто встать не может? Они как?
Ассоль слушала их препирательства, и ей хотелось в этом участвовать, вариться в их котле, погрузиться в их проблемы, лишь бы только не вспоминать о том, что случилось дома.
— Да не переживайте вы так! — сказала она бодро, — я помогу. Всех перетащим.
— Да ты сама дохлая, Рыжая!
