Михаил Савеличев - Черный Ферзь
— Может… э-э… Башка нас выведет? — предположила Флекиг.
— Заткнись уж, доска с дыркой, — Кронштейн сплюнул и встал, держась за скобы.
Что-то заскрипело, заскрежетало, а затем принялось мучительно выдираться с оглушительным хрустом.
— У нас кок служил, — сказал Кронштейн, — так он точно так зубы щипцами драл. Настоящий мастер.
— Не-а, — подал голос Патрон, закончив пользовать раны. — Не кок. Электрик. И не щипцами, а разрядником. Зубы вместе с зенками вылетали!
Флекиг вскочила на ноги, сжала пальцы в кулаки, зажмурилась и завизжала.
— Не парь кость, — сказал Кронштейн, дождавшись паузы в визге Флекиг. — Кок был, кок.
— Не-а, электрик.
Хруст сменился астматическим сипением.
— Открыть кингстоны! — Кронштейн выпрямился и отдал честь. — Команде приготовиться к затоплению! Переходник сорвало.
— Жила у нас приблуда, — сказал Патрон и мечтательно зажмурился, — так у нее такие кингстоны имелись — полное затопление! И без всяких переходников рубку срывало.
— Мы так и будем подыхать? — всхлипнула Флекиг.
— Сколько у нас времени? — спросил Сворден.
— Ни хрена нет у нас времени, — сказал Кронштейн. — Сейчас зацепимся за топляк, встанем раком и уйдем вниз иглой.
— А если дырку прожечь?
— Что скажешь, Патрон? — Кронштейн повернулся к огнеметчику. — Твоей дерьмокидалки на хорошую дырку хватит?
— Не-а, — помотал головой Патрон. — Ее на две хорошие дырки хватит.
Сворден попытался представить происходящее с дасбутом. Лодка набрала гноище и теперь продавливала жидкий грунт, чтобы окончательно погрузиться в бездну. Вокруг них пока находился слой топляка — дасбутов, нахлебавшихся гноища, но все еще соединенных с кладбищем кораблей.
Сорвавшийся дасбут никогда не тонул один — гигантское сооружение цеплялось за себе подобных, порождая цепную реакцию. Хрупкое равновесие в топляке нарушалось, времянки-пробки выбивало, пробоины расширялись, и все больше лодок отрывалось от архипелага.
Если пробить дыру в месте временной сцепки тонущего дасбута и топляка, то можно перебраться на лодку, с уцелевшим переходником, а оттуда перейти на более безопасный уровень.
— Такое получается только в бреду, — сказал Кронштейн, выслушав Свордена. — Особенно если накануне пришили твоего лучшего корешка.
— Слушай, что Башка говорит! — разъярилась Флекиг. — У самого-то кумпол железками набит, а туда же! — она вскочила на ноги, выдернула из зубов Кронштейна болт и затолкала ему в ноздрю. Механик со стоном упал на колени. Флекиг гордо выпрямилась, пальцы сжались в кулаки:
— Есть возражения? — спросила она у Патрона.
— Не-а, — огнеметчик поправил шлем, чтобы пенсне закрывали глаза.
— Я тебя… — Кронштейн кое-как вытащил окровавленный болт из носа, с отвращением осмотрел железку, стиснул ее в ладони. — Я тебя… Я тебя такими пятнами разрисую…
Флекиг с ноги залепила каблуком механику в лоб. Кронштейн принял удар, но устоял, схватил руками ботинок девчонки и резко повернул.
— Хватит! — Сворден перехватил падающую Флекиг и оттащил ее подальше от Кронштейна. Тот на четвереньках кинулся вслед за обидчицей.
Сворден запнулся и тяжело упал на спину, все еще прижимая яростно дрыгающую руками и ногами девушку. Не обращая внимания на удары, Кронштейн тянулся к ее горлу. Сворден впервые видел механика в таком бешенстве. У Флекиг обнаружился талант первостатейной стервы.
Все происходило как во сне. Одежда цеплялась за тысячи выступов, крючков, кранов, кронштейнов, откуда-то сверху падали провода, липкой паутиной опутывая руки и ноги, обматываясь вокруг горла тугой петлей, палуба содрогалась в мучительных приступах кашля, оглушительный скрип вгрызался в барабанные перепонки.
— Дифферент на корму! — заорал Патрон.
Каким-то чудом Свордену удалось стряхнуть с себя сцепившихся Флекиг и Кронштейна, перевернуться на живот и выбраться из витков проводов. Ухватившись за трап, он посмотрел назад.
Распахнутые люки между отсеками позволяли видеть дасбут почти до самой кормы. Коридор, освещенный рядами тусклых аварийных ламп, выписывал странные петли. Казалось, неведомый великан ухватил лодку за хвост и нетерпеливо дергает ее то вверх, то вниз, то из стороны в сторону. Двойной корпус, собранный из металлокерамики, не мог вести себя как резиновая труба или агонизирующая личинка, которую птица выковыряла из земли.
С визгом вылетали скрепы и пулями впивались в облицовку, створы шкафов с оборудованием, шины гидравлики и электроснабжения. Лопались плафоны. Трубы отплевывали вязкую черную жидкость. По стенам сочилась вода, а из трещин выдавливалась густая жижа, и в ней ворочалось нечто белесое — какие-то отвратные плети, останки и целые экземпляры мерзкой живности, населяющей гноище.
Дифферент увеличивался. Держась за трап, Сворден дотянулся до провода, на котором повисли Флекиг и Кронштейн. Они изо всех сил старались выпутаться из огромного мотка, который все быстрее сползал к корме.
Патрон тем временем ухитрился уцепиться за скобы лаза, что вел через шхеры на первую палубу дасбута. Тяжеленный огнемет тянул его назад, трубка с насадкой раскачивалась толстым хвостом, и вообще огнеметчик напоминал уродливую крысу, попавшую под лучевой удар.
Сворден нащупал упор для ног, ухватился за кабель и начал тянуть его на себя, стараясь вытащить девушку и механика из образовавшегося мотка.
— Помогайте! Толкайте! — Сворден пытался перекричать предсмертный рев гибнущего дасбута.
Флекиг заработала ногами. Кронштейн кончиками пальцев дотянулся до аварийного рундука, вцепился в рукоятку, но тут нечто мелькнуло в воздухе и опуталось вокруг запястья механика бледной лентой. Лицо Кронштейна побелело, рот раззявился в ужасном, но не слышном за плотной завесой грохота, крике. Кожа руки, опутанной живой лентой, запузырилась, точно ее облили кислотой. Механик отпустил кабель и медленно покатился вниз. Сворден рывком вытащил Флекиг и прижал к себе.
Страшный удар в корму резко изменил ситуацию. Нос дасбута нырнул, на какое-то мгновение дифферент вообще исчез, и Сворден ухитрился отодрать от себя вцепившуюся Флекиг, чтобы втолкнуть ее на трап.
Патрон снова спрыгнул на палубу, замахал руками, удерживая равновесие, присел, ухватил Кронштейна за грудки и поставил на ноги.
Дасбут замер. Грохот стих, уступив место тихому звону радиационных счетчиков да журчанию прибывающей воды. В густой пелене внезапной тишины ощущался грозный ход неминуемой катастрофы. Несколько мгновений покоя перед окончательным обрушением лодки в бездну.
