Филип Дик - Мечтают ли андроиды об электроовцах
— Ну например, объявить, что у него хорошие карты, а на самом деле это неправда?
Мур не обратил внимания на вопрос Лоры и вернулся к Веррику:
— Итак, вы отрицаете, что общество развивается, как стратегическая игра? Минимакс был блестящей гипотезой. Он дал нам научный, рациональный метод для выявления какой-нибудь стратегии и преобразования стратегической игры в случайную игру, к которой применимы статистические методы точных наук.
— В то же время, — проворчал Веррик, — эта проклятая система без всякого основания выбрасывает человека наружу и сажает на его место осла, дурака, сумасшедшего, выбранного случайно, даже без учета его класса и его способностей.
— Конечно! — воскликнул Мур. — Наша система полностью базируется на Минимаксе. Она заставляет всех людей играть в игру Минимакса, и они постоянно боятся потерпеть фиаско. Мы должны отказаться от всякого мошенничества и действовать абсолютно разумно.
— Нет ничего разумного в непредсказуемых скачках! — вспылил Веррик. — Как может быть разумным механизм, подчиняющийся воле случая?
— Случайный фактор есть функция от абсолютно рациональных аргументов. Ничто не может противопоставить стратегию этим непредсказуемым скачкам. Можно только принять случайный метод; статистический анализ нескольких событий и затем понимание того, что все равно, как поступать. Априорное сознание того, что все может быть разоблачено, обязательно вселит в вас беспокойство. Если же вы действуете случайным образом, ваш соперник никак не сможет раскрыть ваши планы, поскольку вы сами не знаете заранее, что вы станете делать.
— Результат: мы все стали суеверными кретинами, — парировал Веррик. — Весь мир пытается трактовать знаки и предзнаменования, полеты белых ворон и появление телят с двумя головами. Мы все зависим от воли случая и теряем чувство реальности, потому что не можем составить никакого плана.
— А как могли бы мы это сделать с группой телепатов? Они прекрасным образом контролируют пессимистические предвидения Минимакса, они раскрывают всю вашу стратегию в тот самый момент, когда вы только начинаете играть.
Веррик ткнул пальцем в свою мощную грудь:
— У меня нет амулетов вокруг шеи. Ни лепестков розы, ни помета леопарда, ни слюны совы. Я веду ловкую игру, а не случайную. При ближайшем рассмотрении, быть может, у меня даже нет никакой стратегии. Я никогда не доверюсь теоретическим абстракциям. Я действую эмпирически, делаю то, что требуется в каждой конкретной ситуации. Ловкость — вот что необходимо. И у меня она есть.
— Ловкость — функция случая. Это интуитивное использование того, что в ситуации, определенной случаем, кажется наиболее предпочтительным. В своей жизни вы уже многое повидали, чтобы распознавать заранее…
— А Пеллиг? Если я не ошибаюсь, это ведь стратегия?
— Стратегия предусматривает обман, а Пеллигом никто не будет обманут.
— Абсурд, — оборвал его Веррик. — Вы били себя в грудь, уверяя, что Группа не сможет ничего узнать.
— Это была ваша идея, — живо возразил Мур. — Я повторю то, что уже вам говорил: они все узнают, но не смогут ничего сделать. Если бы это касалось только меня, я бы объявил об этом по телевидению до наступления завтрашнего дня.
— На это у вас хватит глупости, — резко бросил Веррик.
— Пеллиг непобедим! — Мур был взбешен тем, что его выставили на посмешище перед публикой. — Мы сочетали основные идеи Минимакса. Избрав стратегию в качестве отправного пункта, я сделал…
— Замолчите, — прошептал Веррик. Он повернулся к Муру спиной. — Вы слишком много говорите.
Он сделал несколько шагов. Люди расступились, освобождая проход для него.
— Вся эта неопределенность должна исчезнуть. А пока этот дамоклов меч занесен над нами, невозможно ничего предвидеть, нельзя составить какой-либо проект.
— Именно поэтому она существует! — крикнул ему Мур.
— Ну так дайте мечу упасть. Избавьте нас от него.
— Нельзя включать и выключать Минимакс по желанию. Это как гравитация: закон, прагматический закон.
Бентли подошел к Муру.
— Вы верите в законы природы? — спросил он его. — Вы из класса восемь-восемь!
— Кто этот тип? — зарычал Мур. — По какому праву он вмешивается в наш разговор?
Веррик обернулся:
— Это Тед Бентли, как и вы, он принадлежит к классу восемь-восемь. Мы его только что приняли.
Мур побледнел.
— Класс восемь-восемь? Но нам больше не нужны специалисты этого класса.
Он посмотрел на Бентли.
— Бентли? Вас только что уволили из Птица-Лира! Вы — выброшенный кусок!
— Точно, — согласился Бентли, не теряя самообладания. — И я пришел прямо сюда.
— Почему?
— Я интересуюсь тем, что вы делаете.
— Что я делаю, вас не касается.
— Ну хватит, — прохрипел Веррик. — Замолчите или уходите отсюда. Нравится вам это или нет, но теперь Бентли работает с нами.
— Никто, кроме меня, не будет работать над этим проектом!
Мур покраснел от ненависти, страха и профессиональной ревности.
— Если он не сумел удержаться в Холме третьего сорта, типа Птица-Лира, то он недостаточно…
— Поживем — увидим, — холодно оборвал его Бентли. — Я заранее рад возможности проверить ваши записи и вашу работу.
— Пойду приму стаканчик, — проворчал Веррик. — У меня слишком много дел, чтобы слушать здесь вашу болтовню.
Мур напоследок бросил на Бентли злобный взгляд и поспешил следом за Верриком. Тихонько переговариваясь, люди стали медленно расходиться.
— Уходит наш хозяин. Миленький вечер, не правда ли? — прошептала Элеонора с привкусом горечи в голосе.
6
У Бентли разболелась голова. Шум голосов смешивался с движением тел, со сверкающими одеждами. Пол был усеян окурками и различными осколками. Все в зале было вверх дном. От мерцающих, изменявших форму огней становилось больно глазам. Какой-то человек сильно толкнул Теда, проходя мимо. Прислонившись спиной к стене, какая-то молодая женщина с сигаретой в зубах сняла сандалии и массировала ноги ногтями, покрытыми ярко-красным лаком.
— Чего тебе хочется? — спросила его Элеонора.
— Уйти.
Попивая из своего стакана, она непринужденно провела его сквозь толпу к одному из выходов.
— Все это может показаться лишенным смысла, — пояснила она ему, — но Веррик проделал это с конкретной целью. Он…
Херб Мур преградил им путь. Его лицо было налито кровью. Вместе с ним был бледный, тихий Кейт Пеллиг.
— А! Вот и вы, — не очень уверенно произнес Мур.
