Бернард Вербер - Муравьи
Этот запах камней скалы в таком случае — запах болезни… Тогда снова надо объявлять тревогу. Теперь самец № 327 должен разгадать две тайны: секретное оружие карликов и раковые клетки в Бел-о-кане. А он не может ни с кем поговорить. Надо подумать. Может быть, в нем самом есть какие-то скрытые ресурсы… Надо что-то делать.
Он решил протереть усики. Смачивание (как странно лизать усики, не чувствуя характерного вкуса опознавательных феромонов), протирка, чистка щеткой локтевого сустава, сушка.
Что же делать, черт подери?
Для начала остаться в живых.
Только одно существо может вспомнить его инфракрасный образ, не нуждаясь в опознавательных запахах, это — Мать. Но запретный Город кишит солдатами. Но и другого выхода нет. В конце концов, разве не гласит старая поговорка Бел-о-кана: «Часто в самой гуще опасности ты находишь спасение».
— Эдмон Уэллс не оставил здесь доброй памяти о себе. Кстати, когда он уходил, никто его не уговаривал остаться.
Это сказал пожилой человек с приятным лицом, один из заместителей директора «Суитмилк корпорейшн».
— Но он, кажется, открыл новую пищевую бактерию, усиливающую аромат йогуртов…
— Это да, надо признать, что в химии у него были неожиданные, гениальные озарения. Но не постоянно, иногда.
— У вас с ним были неприятности?
— Честно говоря, нет. Скорее, можно сказать, что он не влился в команду. Он был в стороне. И хотя его бактерия принесла миллионы, я думаю, что никто здесь никогда по-настоящему его не ценил.
— Вы не могли бы выразиться яснее?
— Над командой стоит начальник. Эдмон не выносил начальников, кстати, и никакой другой формы иерархической власти тоже. Он всегда презирал руководителей, которые только «руководят, чтобы руководить, и ничего не производят», как он говорил. Но все мы вынуждены гнуть спину перед нашими начальниками. В этом нет ничего плохого. Так уж заведено. А он становился в позу. Я думаю, что нас, равных ему по положению, это раздражало даже больше, чем самих начальников.
— Почему он уволился?
— Он поссорился с одним из наших заместителей директора из-за одного дела, в котором, должен признать… он был совершенно прав. Этот заместитель директора рылся в его столе, и Эдмон вспылил. Когда он увидел, что все поддерживают его противника, то был вынужден уйти.
— Но вы только что сказали, что он был прав…
— Иногда выгодней трусливо принять сторону знакомого, хотя и неприятного человека, чем храбро защищать чужака, даже симпатичного. У Эдмона здесь друзей не было. Он не обедал с нами, не ходил пропустить стаканчик, он всегда, казалось, витал в облаках.
— А зачем вы признаетесь мне в вашей «трусости»? Вы могли бы мне этого не рассказывать.
— Видите ли… с тех пор, как он умер, я часто говорю себе, что мы все-таки вели себя неправильно. Вы его племянник, я вам все рассказал и немного облегчил душу…
В глубине узкого прохода можно различить деревянную крепость. Запретный Город. На самом деле, это корень сосны, вокруг которого возвели купол. Корень — сердце и становой хребет Бел-о-кана. Сердце, так как там находятся королевский дворец и бесценный запас продуктов. Становой хребет, так как он позволяет Городу противостоять дождям и бурям.
Если присмотреться, видно, что стены запретного Города инкрустированы сложными узорами, подобными варварским письменам. Эти коридоры проделаны первыми обитателями корня — термитами.
Когда пять тысяч лет назад Бело-киу-киуни-основательница приземлилась в этих местах, она сразу на них натолкнулась. Война длилась долго, около тысячи лет, но белоканцы в конце концов победили. И обнаружили Город «из твердого материала», с деревянными, никогда не обрушивающимися коридорами. Они пришли в восторг. Этот корень сосны открыл перед ними новые градостроительные и архитектурные перспективы. Сверху — приподнятая, плоская плита, внизу — корни, уходящие в глубь земли. Это было ну просто идеально. Однако рыжих муравьев наплодилось столько, что корень уже не мог их вместить. Тогда стали рыть подземелья ниже корней. И натащили веток на обезглавленное дерево, чтобы расширить вершину.
Теперь запретный Город почти безлюден. Все, кроме Матери и ее отборных телохранителей, живут на окраинах.
№ 327 приближается к корню осторожными, неровными шагами. Равномерное подрагивание говорит о том, что кто-то идет, а неритмичные звуки могут быть приняты за шуршание осыпающегося песка. Ему остается только надеяться, что он не встретит ни одного солдата. Он начинает ползти. Он всего в двух сотнях голов от запретного Города. Он уже различает десятки проходов в корне, точнее, головы муравьев-привратников, закрывающих эти проходы.
В результате неизвестных генетических извращений у привратников широкие головы, круглые и плоские, что делает их похожими на большой гвоздь, в точности повторяющий формой шляпки окружность отверстия, которое они должны охранять.
Эти живые двери уже доказали свою эффективность. Семьсот восемьдесят лет назад во время войны Земляничных Кустов Город был завоеван желтыми муравьями. Все оставшиеся в живых белоканцы укрылись в запретном Городе, и муравьи-привратники, пятясь, герметично закрыли все входы.
Желтым муравьям понадобилось два дня, чтобы вскрыть эти замки. Привратники не только закрывали доступ в Город, они еще и сражались своими длинными мандибулами. У каждого входа один-единственный привратник удерживал сотню желтых муравьев. В конце концов враги прогрызли хитин на головах привратников и ворвались в Город. Но герои погибли не зря. Другие Федеральные Города получили время, чтобы собрать подкрепление, и через несколько часов Город был освобожден.
Самец № 327, конечно, не собирается в одиночку бороться с привратником. Он рассчитывает воспользоваться моментом, когда двери откроют, например, для того, чтобы выпустить кормилицу с материнскими яйцами. Тогда можно будет проскочить, пока двери еще не закрылись.
Вот как раз голова зашевелилась, она открывает проход… патрулю. Ничего не получилось, бесполезно и пытаться, патруль тут же вернется и убьет его.
Голова привратника снова двигается. № 327 пригибает лапки, готовый прыгнуть. Но нет! Ложная тревога, привратник просто поменял позу. Наверное, тело у него ужасно затекает оттого, что шея все время прижата к деревянному ошейнику.
Ну, была не была, № 327 не может больше ждать. Он бросается на препятствие. Как только он оказывается на расстоянии действия усиков, привратник обнаруживает отсутствие опознавательных феромонов. Он немного отступает, чтобы получше закрыть отверстие, потом выделяет молекулы тревоги.
