Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]
Теперь он видел очень хорошо, зрение стало нечеловечески острым, а наслаждение полетом, бесконечная красота неба и ветра пульсировали в его жилах. Но суровые разум и воля орла приглушили это чувство. У него не было глаз совы, и в воздухе он становился отличной мишенью для стрел троллей.
Пролетев над стеной и двором, он замедлил полет, и ветер засвистел в его перьях. Скафлок опустился возле замка, в тени башни, и снова сменил облик. Потом выждал некоторое время уже в шкуре выдры.
В этом виде у него не было такого нюха как у волка, зато видел он гораздо лучше и слышал не хуже. Каждый волосок на его теле вибрировал от ощущений, описать которые на человеческом языке невозможно. А быстрота, проворство и прекрасный сверкающий мех радовали тщеславную и игривую выдру.
Притаившись, он лежал, напрягая все чувства. Со стен донеслись удивленные крики — видимо, кто-то заметил орла, — и Скафлок решил не мешкать.
Он осторожно побежал вдоль стены, держась в тени. Выдра была слишком велика, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Его шансы повысились бы, превратись он в ласку или крысу, но он не мог этого сделать. Хорошо, что Фреда привезла хоть эти три заколдованные шкурки. Он почувствовал нежность к девушке, но отогнал эти мысли прочь — сейчас для них не было времени.
Заметив открытую дверь, он скользнул внутрь. Дверь привела его в тыльную часть замка, но Скафлок знал каждый уголок и щель в лабиринте коридоров. Он пошевелил усами. Хотя место это воняло троллями, он чувствовал в воздухе тяжелый запах сна. Несколько врагов кружили поблизости, но он не сомневался, что без труда ускользнет от них.
Скафлок миновал трапезную. Тролли валялись на полу, храпя в пьяном сне. Гобелены были разодраны, мебель изрублена, а украшения из золота, серебра и драгоценных камней, собиравшиеся столетиями, разворованы. «Лучше бы нас победили гоблины, — подумал Скафлок. — Им хоть знакомы хорошие манеры. А эти грязные свиньи…»
Он поднимался по лестницам, направляясь в комнаты Имрика. Кто бы ни был сейчас ярлом, он наверняка спал там… рядом с Леей.
Выдра прижалась к стене, ощерив острые, как иголки, зубы. Ее желтые глаза сверкнули. Она почуяла тролля за поворотом — ярл поставил там стражника…
Серой молнией бросился волк на тролля. Сонный воин не знал, кто на него напал, пока волчьи клыки не сомкнулись на его горле. Он рухнул на пол, царапая своими когтями зверя, лежавшего у него на груди, и умер.
Скафлок съежился, кровь капала с его пасти. Вкус у нее был кислый. Ну и шум он устроил… хотя нет, тревоги не объявили… никто ничего не слышал… замок слишком велик. Придется рисковать, что тролли найдут тело прежде, чем он покинет замок. Да, его почти наверняка кто-нибудь найдет, поэтому…
Быстро, уже в человеческом облике, Скафлок изрубил шею тролля его собственным мечом, чтобы нельзя было понять, что убили его зубы, а не клинок. Может, тролли решат, что он пал в пьяной драке. «Лучше бы им так и решить», — угрюмо подумал юноша, вытирая губы и выплевывая зеленую кровь.
Вновь превратившись в выдру, он побежал дальше. Дверь на вершине лестницы, ведущая в комнаты Имрика, была закрыта, но он знал тайные шипение и свист, которые ее открывали. Проделав это, он приоткрыл дверь носом и вошел внутрь.
На ложе Имрика спали двое. Если новый ярл проснется, Скафлоку придет конец. Юноша пополз к ложу, каждое движение казалось ему очень шумным.
Добравшись, он встал на задние лапы и увидел на подушке божественно прекрасное лицо Леи в облаке серебристых волос, а рядом — голову светловолосого мужчины, лицо которого не утратило сурового выражения даже во сне. Это лицо было копией его собственного.
Так… значит Вальгард-преступник стал теперь ярлом. Скафлок с трудом удержался, чтобы не вцепиться волчьими клыками ему в горло, не выклевать орлиным клювом глаз и не погрузить морду выдры в растерзанные внутренности.
Но то были звериные желания. Поддавшись им, он наверняка поднял бы шум и навсегда потерял меч.
Он коснулся носом щеки Леи. Альвиня открыла глаза и узнала его.
Она медленно села. Вальгард вздрогнул и застонал во сне. Лея замерла. Берсеркер что-то пробормотал. Скафлок уловил обрывки фраз: «…подменыш… топор… О, мать, мать!»
Альвиня опустила ногу на пол, и, опираясь на нее, выскользнула из постели. Ее белое тело просвечивало сквозь завесу волос. Как тень вышла она из спальни, миновала вторую комнату и остановилась в третьей. Скафлок выбежал следом, и Лея тихо закрыла за ним все двери.
— Теперь можно поговорить, — прошептала она.
Юноша предстал перед ней человеком, и альвиня прижалась к нему, полусмеясь, полуплача. Она целовала его так долго, что, забыв о Фреде, он увидел, насколько прекрасна женщина, которую он держит в объятиях.
Лея заметила это и потянула его к ложу.
— Скафлок, — прошептала она. — Любимый…
Юноша опомнился.
— У меня нет времени, — жестко сказал он. — Я пришел за сломанным мечом, который мне подарили Асы.
— Ты устал. — Руки альвини гладили его лице. — Ты мерз, голодал, тебе грозила смерть. Устрой себе передышку и отдохни. У меня есть тайная комната…
— У меня нет времени, — оборвал он ее. — Фреда ждет в самом сердце владений троллей. Проводи меня к мечу.
— Фреда? — Лея побледнела еще сильнее. — Значит, эта смертная девушка по-прежнему с тобой?
— Да, и она отважно воевала за Эльфхейм.
— Я тоже неплохо постаралась, — сказала Лея со странной смесью прежней иронии и сожаления в голосе. — Вальгард уже убил ради меня старого Грума, ярла троллей. Он силен, но я переделываю его по-своему. — Она наклонилась к нему. — Он лучше тролля, это почти ты… и все же не ты, Скафлок, а мне уже надоела эта роль.
— Торопись! — Он встряхнул ее. — Если меня схватят, это будет конец Эльфхейма. Каждая минута на счету.
Альвиня постояла молча, потом повернулась и выглянула через большое застекленное окно в мир, где облака поглотили месяц, а замерзшая земля ждала в тишине рассвета.
— Действительно, — сказала она. — Ты прав. Естественно, ты хочешь как можно скорее вернуться к своей любимой Фреде.
Она отвернулась от него и беззвучно засмеялась.
— Хочешь знать, кто был твоим отцом, Скафлок? Сказать, кто ты на самом деле?
Юноша закрыл ей рот рукой, чувствуя, как прежний страх хватает его за горло.
— Молчи! Ты слышала, что сказал Тюр?
— Закрой мне рот поцелуем, — ответила она.
— Я не могу ждать… — начал он, но потом повиновался.
— Ну, теперь пойдем?
— Холоден был этот поцелуй, — пробормотала она. — Холоден, как повииность. Что ж, пошли. Но ты обнажен и без оружия. Оборотнем ты не сможешь забрать отсюда железный меч, поэтому оденься. — Она открыла сундук. — Вот рубаха, штаны, сапоги, плащ и все, что пожелаешь.
