Кир Булычев - Младенец Фрей
Но самый главный вопрос заключается вот в чем: для чего это понадобилось Природе, либо высшему Существу, каковое мы можем идентифицировать с Природой?
Я могу здесь лишь сделать предположение, которое будет таким же необязательным, как любое другое. Я полагаю, что самая хрупкая и ценная субстанция человечества - гений. Серая масса, из которой состоит человечество и которая является гарантом его живучести, стремится любой ценой избавиться от аномалий. Поэтому человечество всегда уничтожало идиотов и гениев. Причем, вторых куда более безжалостно. Ведь идиота можно пожалеть, а гению приходится завидовать. Мне представляется порой, что вся история рода людского - это борьба серости и крайностей. И без крайностей невозможно развитие. Следовательно, ради сохранения ничтожной, слабой популяции гениев Природа пошла на дополнительные хитрости, снабдив их механизмом выживания - возможностью спрятаться в раковину времени, возможностью избежать смерти от неожиданной болезни... И мало ли может быть иных неведомых хитростей, которыми Природа одарила своих светлячков?
Причем, когда я говорю о гениальности, охраняемой Природой, я не беру на себя смелость определять морально-этические критерии этих индивидуумов. Боюсь, что и Природа не задается этой проблемой, среди ее детищ должен быть определенный процент гениев. И она их защищает... А гений и злодейство для нее неразличимы".
Далее было снова зачеркнуто несколько слов, и на следующей чистой странице оказалась лишь одна фраза:
"А может быть, в идеале гений бессмертен? Он, как птица Феникс, способен вновь и вновь возрождаться на этом свете?.."
В пакете обнаружилась еще одна короткая записка.
"Первые несколько лет второй жизни Л. скрывался у А.Преображенского. Дмитрий Ильич и дамы ульяновского семейства порой тайком посещали его. Но мне кажется, что они так до конца и не поверили, что младенец Фрей (они использовали одну из подпольных кличек Л.) и Л. - одно лицо.
Когда я вышел из лагеря на поселения в 1948 г., я отыскал Фрея, который остался совсем один и бедствовал. С тех пор мы худо-бедно живем вместе. Мне кажется, что гений - это сочетание человека и обстоятельств. В первом рождении обстоятельства благоприятствовали Л. Во втором они были неблагоприятны для Фрея. Новый, второй, возрожденный Ленин - это существо совершенно аморальное, бездушное, умелое в интригах, но в чем-то беспомощное и никчемное. Очевидно, сочетание личности и обстоятельств явление редчайшее. Из Володи Ульянова, вернее всего, не должен был выйти правитель России, но ход ее истории сделал это возможным. На это совпадение был один шанс из миллиарда. Он выпал. Второй раз этого получиться не могло. Шанс стал микроскопически ничтожен.
Мне представилась уникальная для ученого возможность - много лет наблюдать феномен всемирного значения, все более убеждаясь, что наблюдаю банальность, воздушный шарик.
Ленин-2 стареет, хворает, трепещет, что его узнают и ужасается тому, что его не узнают. Он прочел до последней строчки все, написанное им в предыдущей жизни, ему бы самое место быть старшим научным сотрудником в Институте марксизма-ленинизма, но он никогда на это не осмелится. В последние месяцы он нервничает все более, мне даже приходится тайком потчевать его седативами, чтобы не погубил себя стрессами. Он осознал, что надолго пережил первого Ленина. Тот умер, то есть съежился в младенца, шестьдесят восемь лет назад, а было ему пятьдесят четыре года.
Чует мое сердце, что стоит мне отпустить вожжи, он чего-нибудь натворит. Боюсь заболеть. И именно на этот случай оставляю Вам письмо.
Хоть я изучаю этого человека несколько десятилетий, он остается для меня энигмой. Это несбывшийся гений узкого профиля - гений-заговорщик. Я убежден, что ему не по силам развернуться здесь и вовлечь в заговор кота или младенцев... Простите, Лида, у меня сегодня тревожно ноет сердце. Лучше я завершу письмо как оно есть, а о младенцах, если еще когда увидимся, побеседуем в следующий раз... Сергей".
- Вот тут его и шлепнуло, - с каким-то торжеством сказал Фрей. - Он стал конверт надписывать, а мне хрипит: "Вызывай скорую!" Смешно? Другой бы на моем месте труповозку вызвал!
Фрей захохотал высоким срывающимся голосом.
Лидочке было невозможно смириться с тем, что она разговаривает с состарившимся Лениным. Она мысленно продолжала называть его Фреем. И никогда Лениным не назовет, хотя каждая клетка его тела - ленинская.
Фрей досмеялся и закашлялся. Он старчески вздрагивал и отмахивался, чтобы Лида на него не смотрела. Интересно, подумала она, а хватит ли его гениальных сил, чтобы возродиться вновь как большевистскому фениксу?
- Чай на столе, - объявил тут Фрей.
И Лидочка удивилась, увидев, что на журнальном столике не без изящества приготовлен чай - печенье и конфеты в вазочках, синие с золотыми каемками чашки, варенье, которое еще тем летом варила Галина и которое Сергей берег.
- А вы Сергея видели? - спросила Лидочка. Надо же было о чем-то говорить.
- Ни слова об этом недостойном человеке! - Фрея уже одолел приступ злого веселья, и он снова заговорил "под Ленина", чему, видно, учился по фильмам и картинам. - Все, что вы прочли в письме - ложь от первого до последнего слова. Он не имеет права вмешиваться в частную жизнь окружающих!
Господи, подумала Лида, чудовище Франкенштейна критикует своих создателей! Хотя Франкенштейн здесь ни при чем. Ленин сам обрек себя на бессмысленное повторение жизни.
- Он не знал, - продолжал Фрей, потирая сухие ладошки, - он не знал, что я готов к великим действиям - я умею ждать! И вы еще пожалеете о том, что держали меня взаперти.
- Что, броневик подали? - Лида не удержалась от сарказма.
Он сначала не понял, а потом принялся хохотать, закидывая голову. В горле булькало и тоненько клокотало.
- Это смешно! - заявил он, отхохотавшись. - А теперь за стол, моя дорогая, за стол! И вы узнаете немало нового, да-с! Нет, нет, сначала надо помыть руки! Вы помните, где туалет?
Это было необычное в устах Фрея предложение, но он был весь в тот день необычен - мальчик, обретший волю, когда родители отъехали на дачу.
Лидочка послушно пошла в ванную, отделенную от кухни кривой перегородкой, а Фрей, обогнав ее, поспешил к плите снять кипящий чайник, и в последний раз Лида увидела его у плиты; солнце светило в окно, ярко отражалось в желтоватой, как старый бильярдный шар, лысине и ореолом подсвечивало седой пух над ушами.
Лидочка закрыла за собой дверь в ванную и пустила воду. Видно, из-за того, что шумела вода, она не услышала, как он закрыл дверь снаружи на засов.
Лидочка мыла руки и ни о чем особенном не думала, у нее была пустая, легкая голова. Она лишь знала, что хочет поскорее уйти из этого дома.
