Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде
— Ничуть, — хмыкнул я, узнавая лысого химика, соавтором которого в свое время был сам Д. С. П. Сейдж.
— Зови меня Брэд, — заявил он. — Я Брэд Ф. К. Хоукс. Так я подписываю свои работы. Но ты зови меня просто Брэд. Ведь мы летим в распроклятое место…
— Эл, — подсказал я.
— Мы с тобой летим в самое распроклятое место. — Похоже, Брэд Хоукс не терпел никакой официальности. — Ему радуешься, только покидая его.
— Еще не поздно отказаться, — заметил я, разглядывая помятую физиономию Брэда Ф. К. Хоукса. Видимо, он гулял всю ночь, лицо отекло, лысина побагровела, левая щека казалась странно синеватой. Возможно, его били, но утверждать этого я не мог.
— Я видел тебя ночью. — Брэд Хоукс раскатисто расхохотался. — В ресторане Пайгроуза. Ты был обвешан шлюхами и так пьян, что не узнал меня. Куда ты дел рыжую красавицу, которая пыталась валить тебя прямо на столик?
— Черт их всех знает, — пробормотал я.
— И это верно! — Брэд Хоукс одобрительно засмеялся. — Чем быстрее шлюх забываешь, тем лучше. От них никакой пользы. Они как пейзаж за окном поезда. — Он осторожно провел ладонью по синюшной щеке. — Что тебя‑то гонит в эту чертову дыру? Я имею в виду Итаку.
Его вполне могли подсадить, но на подсадного он походил меньше всего. Багровая перекошенная физиономия… Скорее вечный пьяница… Я в его глазах, наверное, выглядел так же… Он ведь видел меня ночью в ресторане Пайгроуза…
Меня…
Я усмехнулся.
Конечно, он видел не меня, а нашего агента Шмидта. Человек, документами которого я пользовался, должен был уже находиться на Аляске. А я отсыпался ночью и хлебнул только под утро. Но Хоукс мне в общем нравился. Что‑то в нем беспрестанно волновалось, постоянно находилось в движении. Почти одновременно он вспоминал, хвастался, удивлялся и предупреждал. И больше, чем чему‑то другому, дивился моему желанию лететь в Итаку.
— Деньги, — пояснил я коротко. — Вернее, их отсутствие.
— Ну да, — хохотнул он. — Конечно, деньги. Глядя на тебя, не скажешь, что тебе сильно хочется влиться в производственную семью. Слышал такое? Все мы — члены одной производственной семьи, ну а это самое производство, естественно, наш дом! — Он благодушно, но не без издевательской нотки хохотнул. — Наш дом! В Итаке тоже так говорят. Там всякое говорят. Можно услышать и такое: мы — братья! А? Как тебе? Мы — братья! Ты еще сам это услышишь, готов держать пари. Только не забывай, что братья есть старшие и есть младшие. Даже там, где я работал, а это, Эл, было не худшим и вовсе не антидемократическим предприятием, на стене столовой красовался щит: “Здесь отпускают обеды только инженерам и химикам!”
— С точки зрения инженера и химика не так уж и плохо.
Хоукс изумленно воззрился на меня:
— А как же коллективизм, парень?
— Не знаю, — ответил я.
— Чем займешься в Итаке?
— Это мне подскажет санитарный инспектор Сейдж.
— А, Джейк! Конечно. Он распорядится. У него есть очень веселые места. Например, цехи, в которых ладони через час белеют от кислот, а легкие меняют цвет, как лакмусовая бумажка. Постарайся не попасть в такой цех.
Я не успел ответить. К столику подошел бармен.
— Простите, вы Брэд Хоукс и Герб Гаррис, следующие в Итаку? Вас просят на посадку. Вест гейт 16.
— Видишь, как к нам внимательны, — хохотнул Брэд. — Теперь ты постоянно будешь чувствовать такое внимание. В любом случае, Эл, дай мне знать, если Сейдж решит заткнуть тебя в химический цех. Уж я — то знаю, в каком из них штаны развалятся прямо на тебе, а в каком можешь экономить на цирюльнике…
5
Если Хоукс и шпионил за мной, я его не опасался. Он слишком много говорил. Он не давал мне рта раскрыть — так подсадные не поступают. Только в самолете впал во внезапное забытье. Но тут же очнулся:
— Еще не океан?
— Облака. Ничего не видно.
— Все, кто летит в Итаку, первым делом восхищаются океаном. Слушай, Эл, неужели это правда, что вид такой гигантской лужи улучшает пищеварение?
— А почему нет?
Он пожал плечами и снова впал в полузабытье.
Смутные воспоминания всплывали в моей памяти.
Они наплывали друг на друга, смазывались, но тут же возникали вновь.
Я видел светлый и плоский, будто выровненный мастерком океан, видел набегающий на пески накат, тенистые рощи, в которых прятались белые коттеджи, “Марию” — шхуну старого Флая, видел старую площадь, над которой вонзался в облачное небо железный крест костела. Зеленой, теплой, туманной и солнечной помнилась мне Итака. Связь со страной она поддерживала единственной железнодорожной веткой. Но теперь в городке был свой аэропорт, и на летном поле, пустынном и голом, нас встретил санитарный инспектор Д. С. П. Сейдж. По одному ему понятным соображениям он сразу разделил прибывших на несколько небольших групп. Меня он оставил при себе, а Хоукс отправился в первый же автобус, бросив на прощание:
— Найдешь меня в “Креветке”, Герб.
— Подружились? — вкрадчиво спросил Сейдж, проводив взглядом бывшего соавтора. — Это правильно. Коммуникабельность — не худшая черта.
— Мне тоже в автобус?
— Нет, мой мальчик. Теперь ты работаешь на санитарную инспекцию. Видишь на краю поля машину с двумя антеннами? Иди к ней. За рулем сидит человек вот с такими волосами. — Он провел рукой по затылку. — Скажи ему, что ты послан на замену. Хочу сразу увидеть, на что ты способен.
Человек за рулем действительно оказался длинноволосым. Крупные локоны обрамляли худое лицо и падали на плечи, широкие и сильные. Но глаза мне не понравились — выпуклые, злые.
— Сейдж послал?
— Да.
— Давно водишь машину?
— С детства.
— Не хами, — предупредил он. — В твоем детстве не было таких машин.
— Это точно. Тогда не было столько приборов, но я справлюсь. Зачем тут столько всего понатыкано? — удивился я.
— Тебе скажут, — сухо заметил длинноволосый. — Зови меня — Габер.
— Мы не будем ждать инспектора?
— Обойдется без нас. Я выжал сцепление.
— Дуй прямо по шоссе. Не позволяй, чтобы тебя обгоняли.
Я кивнул.
Машина оказалась легкой на ходу. Такую нелегко обогнать, да и обгонять нас было некому. Туман бледными струйками несло через пустую дорогу, пролегавшую по таким же пустым, страшно изрытым оврагами полям.
— Здесь везде так?
— Не узнаешь? — настороженно спросил Габер и тряхнул локонами. — Давно не был в Итаке?
— Я тут вообще не был.
Но я действительно не узнавал город.
Двухэтажные коттеджи кое–где сохранились, но давно потеряли благородный белый цвет, выглядел” посеревшими, униженными, а главное — исчезли деревья. Пейзаж определялся теперь не рощами, а серыми бесконечными пирамидами заводских цехов, тянущихся на протяжении всех пятнадцати миль, что отделяли центр Итаки от аэропорта. Правда, на въезде сохранилась арка, построенная из китовых ребер. Над нею светилась хитроумно сплетенная из неоновых трубок надпись: “Ты вернулся в Итаку!” Шлагбаум перед аркой был опущен. Дежурный в желтой униформе с эмблемой “СГ” на рукаве и с пистолетом на поясе кивнул Габеру:
