Георгий Реймерс - Неземной талисман (Сборник)
Прохор выглядел как всегда, разве только в глазах появился лихорадочный блеск да плотнее сжался рот. Но Алексей по себе знал, что испытывают его товарищи.
Долго он лежал, глядя на мерцающие звезды, потом приподнялся и посмотрел на Тату. «Спит», — подумал он. Осторожно отстегнув фляжку от ее пояса, Алексей перелил туда большую часть воды из своей и н этот момент почувствовал на плече тяжелую руку.
— Дай сюда! — прошептал Прохор. Взяв у оторопевшего Алексея фляжку, он также перелил туда свою воду.
— Вот теперь — положи на место…
— А я буду выдавать всем поровну, — громко перебила его Тата. — Эх, вы, донкихоты! Сильный пол! Помирать собрались? — вскипела она. — Вот черта с два! Завтра найдем воду, а сейчас — спать, а то действительно будете ни на что не годны.
Ошеломленные парни послушно улеглись на кошму, а Тата повернулась на бок и укрылась курточкой.
Чуть свет молодые люди были уже на ногах. Несколько глотков воды и утренняя прохлада придали бодрость. С трудом подняв обессилевших верблюдов, они двинулись в обратный путь.
Если до полудня друзья чувствовали себя еще сравнительно сносно, то потом бесконечно потянулись кошмарные часы.
Жара усиливалась. Беспощадные солнечные лучи лились сверху жгучим потоком. Не чувствовалось ни малейшего дуновения. В переливах знойного воздуха, то появляясь, то исчезая, плавали причудливые миражи.
Повязав голову полотенцем, Тата равномерно покачивалась в такт шагам верблюда. Она была как в полусне. Голова, словно стиснутая тугим обручем, нестерпимо болела. Язык во рту распух. При каждом вдохе в пересохшем горле больно царапало и кололо.
Девушке временами казалось, что она плывет по волнам расплавленного золота. От его ослепительного блеска темнело в глазах, кружилась голова…
В такие моменты мысли путались, становилось нестерпимо душно, хотелось кричать, звать на помощь…
Потом снова наступало прояснение. Опять перед ней появлялась серая мертвая степь, качающаяся голова медленно бредущего верблюда, неумолимое солнце, и в голове, как удары колокола: пить, пить, пить… а воды уже не было.
— Ой! Ведь надо глядеть по сторонам, искать родник! — Тата усилием воли заставила себя осмотреться.
— Что такое? — Невдалеке вытянулась высоко вверх странная фигура на длинных тонких ногах. Девушка протерла воспаленные глаза — видение не исчезло. Словно нехотя переставляя ноги, оно приближалось.
— Да это же верблюд, — догадалась Тата. — Мираж его так исказил. Но почему он один, без всадника? — И вспомнила: с этой стороны ехал Прохор. Куда он девался?
Девушка повернула и, подъехав к верблюду, ухватила его за повод.
— Та-ата! Сюда-а! — донеслось из-за холма. Она поспешила на зов и увидела парней.
Опустившись на колени перед лежащим на песке Прохором, Алексей приподнял ему голову и лил в рот бесчувственному сибиряку остатки воды из своей фляжки.
Прохор открыл глаза и бессмысленно поглядел по сторонам.
— Что случилось? — прохрипел он.
Алексей с облегчением вздохнул.
— Ничего, теперь все в порядке. Можешь ехать?
Сибиряк поднялся и шатаясь подошел к лежащему верблюду.
— Давай привяжу, — предложил Алексей.
Прохор пожал товарищу руку.
— Не надо… Больше не упаду… Как же это я? — покачал он головой, усаживаясь между горбами верблюда.
Под вечер друзья увидели на горизонте желтую полосу знакомых песков. Никаких признаков родника не было заметно. Уже в сумерках они подошли к подножию невысокого, но большого у основания бугра с плоской, как бы срезанной вершиной. Все трое были настолько измучены, что никто из них не обратил внимания на необычную форму возвышенности.
Идти дальше не было сил. Кое-как развьючив верблюдов, они замертво повалились на землю.
Ночь прошла в тяжелом забытье. Тата металась. Ей мерещились буйные весенние разливы. Она тянулась к воде, припадала губами к журчащему потоку, но вместо живительной прохлады рот опаляло сухим жаром.
Прохор, крепко стиснув зубы, казалось спокойно спал. Лишь хриплое прерывистое дыхание выдавало его состояние. Непривыкшему к жаре сибиряку было тяжелее, чем другим.
Алексеем начало овладевать отчаяние. «Помереть теперь, когда они так близки к разгадке похороненной в веках тайны! Нет, это невозможно!» — думал он. И все-таки спасительного выхода не мог найти.
На востоке посветлело. Отчетливее обрисовывались силуэты холмов… И вдруг все закружилось. Откуда-то надвинулась темная пелена. Алексей откинулся на спину и забылся.
Когда он очнулся, солнце уже начало припекать. Перед глазами плавали разноцветные пятна.
Он с трудом сел и взглянул на товарищей. Прохор и Тата лежали неподвижно.
— Фр-р-р! — раздалось сбоку. Стайка больдуруков промчалась мимо, покружилась над плоским бугром и словно провалилась.
Собравшись с силами, Алексей встал.
— К черту! — попытался он крикнуть, но распухший язык едва поворачивался. — К чертовой матери слабость! — с хрипом вырвалось из горла.
Пошатываясь он пошел к бугру. Солнце раскаленными стрелами било в неприкрытую голову, но Алексей ничего не замечал.
Упорно, как одержимый, он поднимался по склону и, выйдя наверх, остановился. Перед ним зияла огромная глубокая воронка. На ее дне зеленела трава и сквозь заросли кустарника поблескивала вода.
— Родник! — прохрипел Алексей. — Родник! — И из последних сил бросился бежать к товарищам.
Глава 11
Кошмары преследовали Тату. То ей на грудь наваливалось что-то бесформенное, тяжелое, и девушка задыхалась, то ее преследовало фантастическое чудовище. Она порывалась бежать, вскакивала, но тут же без сил падала на землю.
А чудовище подползало все ближе, ближе. Вот оно уже совсем рядом, большое, как гора, дышащее жаром… Это Великий Дракон. Они его потревожили и теперь нет спасения…
Тата в ужасе закрыла лицо руками и в этот момент что-то легко ее подняло.
Теперь она плывет, покачиваясь на волнах воздушного потока. Движение все ускоряется, начинает кружить, впереди чернеет провал… Только не туда! Девушка отчаянно взмахивает руками и… летит в пропасть.
Конец, мелькает мысль. Но она мягко опускается на землю. Рядом блестит вода… Много воды… Холодная, сладковатая, она льется откуда-то сверху на лицо, на грудь…
Девушка, захлебываясь, жадно пьет живительную влагу и чувствует как кто-то ласково гладит ее по голове. Вот он наклонился и. кажется, поцеловал ее. Что это — сон? Нет. Сквозь пелену, застилающую глаза, она смутно видит знакомое лицо.
